Вторая рота

пытаясь освободиться от верѐвок. Он орал, матерился и плакал, видя,

как его кореш, закатив глаза, истекает кровью. На губах Медведева

выступила кровавая пена.

– Ми-ха-а-а! – во весь голос заорал Соколов. – Не умирай!

Из кустов вывалились бойцы во главе со Смальковым. Но Сокол

не замечал их, думая сейчас только о друге, который защитил его от

пули своим телом. Бойцы пошли в погоню за беглянкой, а Сокол

вместе с Папазогло и Шматко потащил раненого товарища к шоссе –

Медведев был ещѐ жив, и его надо было срочно доставить в госпиталь…

Сокол так и не смог до конца осознать всего, что произошло. Он

почувствовал это только тогда, когда главный хирург госпиталя,

вытирая высокий лоб клетчатым носовым платком, сказал: «Крепкий

парень – этот ваш Медведев! Будет жить ещѐ триста лет!»

223

Эпилог

Дембель неизбежен, как крах мирового империализма, – так

говорили при Советах. Теперь, когда о Советах все и думать забыли, а

империализм цветѐт и пахнет, дембель, тем не менее, остаѐтся всѐ

таким же неизбежным явлением, которое наступает в жизни каждого

человека, который волею судеб и согласно предначертанию

Конституции попал на службу в Российскую армию.

Мечтали о дембеле и бойцы второй роты – и те, кто уже

перевалил за годовалый срок службы, и те, кто только начал тянуть

армейскую лямку – «вешаться» на тумбочке, «падать» на очки, умирать

на центряке.

В связи с этим будущие дембеля второй роты – Кабан, Гунько,

Медведев, Соколов и Вакутагин – решили в один прекрасный день

устроить репетицию праздничного ужина в честь своего будущего

дембеля.

В каптѐрке, благодаря стараниям Вакутагина, была накрыта

солидная по армейским меркам «поляна», молодые бойцы – Нестеров,

Лавров и Папазогло – приготовили культурную программу.

Первым номером выступал Нестеров, который исполнил перед

будущими дембелями бессмертное произведение великого русского

композитора Римского-Корсакова «Полѐт шмеля». Шмель весело

жужжал над головами парней, навевая мысли о близкой свободе.

Когда Нестер закончил, сержант Гунько, почесав затылок,

изумлѐнно спросил:

– Это чѐ было?

– Деревня… Это Римский-Корсаков… «Полѐт шмеля»… –

снисходительно пояснил Медведев.

– Понятно, что не мухи, – согласился Гунько. – Только при чѐм

тут дембель?

– Полѐт шмеля, свободно перемещающегося с цветка на цветок,

символизирует уход на дембель… – бодро объяснил Лавров.

224

– Не… – покачал головой Кабан. – Шмель, он летает хаотически…

бестолково… А мы уходим уверенно… решительно… и неотвратимо…

– Во сказал! – восхитился Сокол.

– Ну дык… Давай дальше… – распорядился Гунько, глядя на

Лаврова.

– Следующим номером нашего дембельского концерта… –

торжественно объявил Лавров.

– Не вашего, а нашего, – поправил его мудрый Вакутагин.

– …Вашего дембельского концерта, – поправился Лавров, –

пантомима… Уход на дембель солдата американской армии… Исполняет

рядовой Нестеров.

Нестеров, поклонившись публике, сделал стойку на руках, а

Папазогло удерживал его за ноги.

– Идея интересная, – одобрил Гунько номер, – но чѐ-то я не

врубаюсь… При чѐм здесь американские солдаты?

– Америка находится на противоположной стороне земного

шара… – пояснил Лавров, – поэтому относительно нас американские

солдаты расположены вверх ногами… Так и уходят на дембель.

Объяснение было встречено одобрительным хохотом.

– А сейчас Нестеров исполнит…

– Чѐ-то всѐ Нестеров да Нестеров… – возмутился Медведев. –

Сольный концерт, что ли? Сам чего-нибудь сбацай… На дембель

грядущий, как говорится.

– Это у кого здесь дембель? – послышался строгий голос

лейтенанта Шматко, и массивная фигура его обладателя возникла в

дверном проѐме каптѐрки.

Все вскочили со своих мест.

– Извините, товарищ лейтенант… – сказал Соколов. – Это мы… так…

репетиция дембеля…

– Мы щас всѐ уберѐм, – вступил Медведев и шикнул «духам»: –

Давай, Папазогло… всѐ со стола… Лавров, уноси гитару…

225

– Отставить! – скомандовал Шматко. – Ничего не трогайте… И

гитару не уноси… Пригодится…

Шматко достал из пакета бутылку шампанского и выставил еѐ на

центр стола.

– Нашего полку прибыло! – радостно объявил он.

– Дочка родилась? – спросил Соколов.

– Сын! – гордо ответил Шматко, счастливо улыбаясь. – Всѐ-таки

сын!

Жизнь продолжалась своим чередом – рождались и росли дети,

«духи» шуршали, а дембеля уезжали домой.

226