Вторая рота

«Черпаки» покачали головами, изображая этим то ли порицание чересчур жадных коллег из других частей, то ли сожаление о своей чрезмерной доброте и либеральности.

Последняя полоска скотча были взрезана, и Гунько, картинно заправив за воротник носовой платок и вооружившись штык-ножом и вилкой, подался к открывающейся коробке:

— Ну, Лавров, чем ты нас сегодня порадуешь?

— Тэ-эк-с…

Кабанов выложил на стол стопку компакт-дисков, пачку журналов с кроссвордами, электронный «Тетрис», фотоплёнку в упаковке, десяток презервативов.

— Ну и на хрена тебе вся эта бодяга, воин? — спросил Гунько Лаврова.

Тот только пожал плечами, он был разочарован не меньше своих старших товарищей.

— От кого посылка? — спросил Медведев, подозрительно прищурившись.

— От друзей… — вздохнул Лавров.

— Они чё, думают, ты в санатории отдыхаешь? Ты чё им про службу пишешь, военный?

— Правду… Это они, наверное, прикололись…

— Да, классные у тебя корефаны, — сказал Медведев. — Добрые и умные… Приколисты, так их…

— Так чё, я не понял, из жратвы вообще ничего нет? — взвился Гунько, размахивая штык-ножом.

— Кажись, есть что-то. — Кабанов выудил со дна коробки пакет с сушёной рыбой. — Приколемся по рыбке?

— Рыба без пива — издевательство над организмом, — разочарованно сказал Гунько.

— Ага, только воду целый день потом хлестать, — поддержал его Медведев.

Кабанов отдал посылку Лаврову.

— На… Забирай своё барахло, — сказал он. — В следующий раз пятьдесят процентов будешь должен.

Гунько и Медведев согласно кивнули — это было справедливо — по понятиям.

А тем временем на другом конце казармы — в каптёрке — прапорщик Шматко боролся с сомнениями. Возле его стола стояло два ящика пива, из которых он доставал то одну, то другую бутылку и разглядывал этикетки.

— Так… Это у нас тёмное… Это… Светлое… Употребить до… От, козлы, а! И здесь надули, бляха-муха! На каждом шагу…

Как ни странно, но Шматко выглядел совершенно безрадостным, что очень необычно для любящего выпить прапорщика, рядом с которым стоят два ящика пива.

И тут в каптёрку вошёл капитан Зубов. Выглядел он радостным и довольным.

— Николаич! Здорово! — поприветствовал он Шматко, на что тот ответил угрюмым неуставным кивком и убрал бутылки под стол. Зубов продолжал лучиться радостью: — Угадай, что вчера моя доча выкинула?

— Игрушку какую-нибудь… — нехотя попытался угадать Шматко.

— Узко мыслишь, Николаич, — рассмеялся Зубов и, подняв вверх указательный палец, торжественно объявил: — Вчера моя Алёнка пошла!

— Куда?

— Восвояси, куда! Просто пошла… Ножками… Топ-топ. — Капитан пальцами выбил дробь на поверхности стола. — Сидела, гугукала, а потом встала и пошла.

— Поздравляю, — без особого энтузиазма сказал прапор.

Зубов продолжал упиваться своей радостью:

— Между прочим, большинство в год ходить начинают, а моей ещё года нет. Представляешь?!

— Это наследственное, — кивнул Шматко. — Моя тоже рано пойдёт…

Э-э… то есть мой пойдёт…

— Чувства такие — словами не передать! — радовался Зубов.

Шматко наклонился и выставил перед капитаном бутылку пива:

— На вот… Можешь это событие отметить…

— Ого! Ты что, фокусник? Чего там у тебя? — Заглянув под стол прапорщика и увидев два ящика пива, капитан присвистнул от удивления: — Ни фига себе… Ты что… пивной магнат?

— Это я выиграл, — ответил прапорщик. — Приз, понимаешь. Акция у них была, под каждой десятой крышечкой — приз.

Скрипнув ящиком стола, прапор достал открывалку и отковырнул пробку. Под этой приза не было.

— Пустая, — вздохнул прапорщик. — Я хотел путешествие выиграть… Свадебное — у нас же не было. На двоих — в Польшу. Да вот — не повезло…

— Не повезло? — удивился Зубов. — За одну бутылку два ящика!

— Как же — за одну! — невесело ухмыльнулся Шматко. — Чтобы эти два выиграть, мне один выдуть пришлось! Мучиться, понимаешь!

— Да уж, мучение, всем бы такое мучение, — покачал головой Зубов и приложился к бутылке. Эффект был, как видно, совсем не таким, как он ожидал, — лицо капитана скривилось. — Чё-то как-то…

— Во-во. Оно такое, — кивнул прапор. — На любителя, прямо скажем… А ты говоришь — повезло…

Налицо было неразрешимое противоречие — имеется халявное пиво, но пить его невозможно — после первого ящика уже нет сил употреблять этот напиток непередаваемо отвратительного вкуса. Что может быть страшнее для прапорщика — иметь халяву, но не иметь возможности её использовать.

От таких противоречий можно и рассудком подвинуться, но Шматко неожиданно осенило. Прихватив с собой пару бутылок, он отправился к Данилычу, которого решил завербовать в бизнес-партнёры.

Посылка Лаврова оказалась с секретом, о содержании которого он сам догадался только тогда, когда прочитал письмо, вложенное в коробку среди прочего ненужного хлама, присланного с гражданки друзьями.

В этом послании, содержащем последние новости с гражданки и несколько бородатых анекдотов, имелась ещё и таинственная строчка, которая гласила: «Загляни в негативы, приколешься ещё больше…»