Вторая территория

Её пригласили и на банкет, скромный, неофициальный. В комнате теоретиков просто сдвинули столы, застелили их карандашной калькой и нарезали, и разлили, что тайком пронесли через проходную. Она нарядилась в бабушкино шёлковое платье, достав его из нафталина в сундуке. Говорили: «…уверенно стартовать к Марсу, Венере, к чёрту на куличках и нас не испугает орбитальный сор». Её называли Марией Филипповной и поднимали тосты за неё, и она подумала: «Теоретики – тоже люди и у неё теперь такие связи и даже, наверное, удастся Светланку на фирме пристроить теперь». Она знала уже, что главным на фирме по фамилии Королёв, но фамилии начальника отдела не знала.

Мишка.

По делу к нему обращались «Михаил Гаврилович», а за глаза звали Мишкой. Он что-то имел не то от нганасан, не то от долган. В общем присутствовала в нём струйка северной медленной крови, которая его мать, геологом болтаясь по северным местам, успела подхватить. В объектовой работе он всегда был на передовой, составляя электрические схемы систем управления, а затем на всех этапах доводя их до ума, неизменно участвуя во всех их испытаниях. С ним было надёжно, потому что он никого не подставлял, ни за кого не прятался, и все неприятности брал на себя. Системы он нутром чувствовал и находил в них узкое место без долгих разбирательств. Он был всегда исключительно вежлив, никогда голос не повышал, а вечерами разряжался с помощью алкоголя.

На всех испытаниях он был от начала до конца. Знаменитая «семёрка» была экологически чистой ракетой. Окислителем её был жидкий кислород, а горючим этиловый спирт. Провозить спиртное на жилые площадки вблизи стартов было трудно, и полигонные долгожители изощрялись в составление инструкций, например на промывку контактов. Руководитель технических работ в МИКе и на старте это понимал и не смотря на представленные ему расчёты спрашивал: Сколько человек в группе? И умножив их число на допустимую негласно норму подписывал требование. Работа была тяжёлая и работавших месяцами на полигоне не грех было чуточку поощрить. Это было «секретом полишинеля» и на него закрывали глаза.

Первые космические старты привязывали к расположенному севернее селению Байконур. Хотя это было тоже секретом полишинеля. Он находился рядом с железнодорожной станцией Тюратам. Специалистам не стоило труда разоблачить этот невинный обман. Как и многие прочие обманы. Но это было делом большой политики, от которой Михаил Гаврилович был далёк, хотя и работал своими успехами на неё. Неизменное употребление подтачивало его организм.

За неизменную порядочность его любили на всех производственных этажах. И ведущим по первым космическим кораблям было незазорно привезти в день его рождения на его квартиру вблизи площади Маяковского охапку цветов.

В основе его семейных переживаний была загадочная история. Его брат таинственно пропал при восхождении в горах. Поиски его были противоречивы и доставляли мучительные сомнения мишкиной семье.

Находясь вечно на передовой, Мишка получал и «по ушам» и награды, но небольшие оттого, что не выпячивал себя и заботился о коллективе. Другими словами, он был своего рода «Василием Тёркиным» начала космических лет.

Меня он называл «Дядя Сея». Так говорила тогда его малолетняя дочь, кода мы совместно снимали с ним дачу в Подмосковье. Но и все модификации космических кораблей по части управления можно считать его детьми. Подобно домашнему врачу-педиатру он знал и чувствовал новорождённый управленческий организм и добивался его здоровья.

Были нюансы и неизбежного взаимодействия поколения ракетчиков и представителей нового веяния управления космических средств. В части возрастов – внуков и дедов. На космодроме, пристроившись со схемами на ящиках под ракетой-носителем, Мишка пережидал, когда усевшийся на стул перед изделием, как называли они космические аппараты, Главный конструктор всего-всего Сергей Павлович Королёв отвлечётся, чтобы шмыгнуть мимо него незамеченным. Неконтролируемый контакт с Главным конструктором был большей своей частью непредсказуем.

В процессе творческого становления, конечно, многое имело место: случалось быть и на коне, и под конём. Не только знания, но и черты характера и поведение играли порой исключительную роль. И нужно сказать, что Михаил Гаврилович Чинаев достойно все эти испытания перенёс и был всегда на фронте пионерских спутниковых работ, в «окопах» передовой новой техники.

Сайра.

За глаза её звали Сайрой. Была, мол, такая история.

Собирались отметить очередное событие, разговаривали между собой.

– Нужно взять сайру.

– А где она работает?

Разговор их со стороны выглядел нелепо.

– Погоди… Кто она?…Ну, ясно. А в чём дело? Погоди… Я просто не могу. Вариантов действительно…Погоди…

Обсуждали и последнюю командировку.

– На анализы нам не хватало времени.

– Небось, по ресторанам сидели…

– Какие там рестораны. А обработчиками телеметрии там были жёны офицеров. Действовали согласно таблицам, а на нас смотрели, раскрыв рты. Как на пришельцев.

– Вы и были такими. Из столицы в камчатскую глухомань.