Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

Четвёртая трещина между Розановым и обожаемым им еврейским сообществом пробежала, когда В. Розанов в конце 1911 года активно встал в защиту еврейского сообщества в дискуссии по нашумевшему делу Бейлиса, якобы ритуально убившего православного мальчика. Слухи о подобных ритуалах ходили давно и ими пугали в деревнях детей вплоть до середины XX столетия. Не будем здесь пока глубоко искать истину, хотя в истории человечества у многих народов были очень жестокие ритуальные обряды.

Розанов взялся за глубокое изучение этой темы. На это ушло у него три года, книга была издана в 1914 г. При этом одна часть книги писалась им до 1913 г., а вторая после сентября 1913 г., и обе эти части по симпатии-антипатии к евреям оказались разные и показали переломный момент в мировоззрении В. Розанова. В своей работе “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови” он попытался раскрыть религиозную тайну евреев, связанную с кровью через анализ Священных еврейских книг, расшифровки сефиротов и терафимов. И всё это Розанов объяснил на примере 13 уколов, нанесённых жертвенному мальчику Андрею Ющинскому в виде загадочной (но не для Розанова) пентаграммы.

По делу Бейлиса Розанов признал факт ритуального убийства, но пытался оправдать евреев, обосновывая это на глубинных религиозных отношениях евреев к крови. Журналист и писатель Владимир Крымов по этому поводу заметил о Розанове:

“…будучи уверен, что какие-то секты ортодоксальных евреев употребляют христианскую кровь, он это отнюдь не осуждает, он этим тайно восхищается”.

Понятно, что этим Розанов сделал для евреев “медвежью услугу” и только навредил евреям, которые отнеслись к нему после этого как к опасному дураку - З. Гиппиус:

“По существу, (Розанов) пишет за евреев, а вовсе не против них, защищает Бейлиса - с еврейской точки зрения. Положим, такая защита, такое “за” было тогда, в реальности, хуже всяких “против”; недаром даже “Новое время” этих статей не хотело печатать”.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. В. В. Розанов № 2 - прозрение и бунт

Пятая трещина между Розановым и еврейским сообществом пробежала на почве патриотизма, который у Розанова все-таки присутствовал в каком-то точечном виде, но затем под суммой различных наблюдений стал расти, увеличиваться. В 1909 году Розанов писал Гершензону:

“Антисемитизмом я, батюшка, не страдаю: но мне часто становится жаль русских, - как жалеют и детей маленьких, - безвольных, бесхарактерных, мило хвастливых, впечатлительных, великодушных, ленивых и “горбатых по отце”.

В “Опавших листьях” В. Розанов написал редкие верные слова:

“Может быть, народ наш и плох, но он - наш, наш народ, и это решает всё”.

- Вот эта была та верная прочная точка, здоровая часть сознания В. Розанова из которой стало постепенно разгораться пламя патриотизма, которое вспыхнуло от праведного возмущения после того, как еврейский террорист убил главу российского правительства П. А. Столыпина.

Розанов в 1912 году писал по этому поводу другу Гершензону:

“Я настроен против евреев (убили все равно Столыпина или нет, - но почувствовали себя вправе убивать “здорово живёшь” русских), и у меня (простите) то же чувство, как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея”.

В. Розанов признавался, что после убийства П. А. Столыпина у него наступил переломный момент в отношении к евреям:

“что делать, после смерти Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним (посмел бы русский убить Ротшильда и вообще “великого из них”). Это - простите - нахальство натиска, это “по щеке” всем русским - убило во мне всё к ним, всякое сочувствие, жалость”.