Вторая ударная в битве за Ленинград

— Я же ее знаю. Да и потом тут говорили, что это Женя из «Отваги». Она была ранена, наверное, в ногу и не могла идти. Около нее была еще одна девушка, кажется, тоже из «Отваги».

Обе наши девушки — Женя Желтова и Валя Старченко…

Полковник Александр Семенович Рогов — начальник разведотдела нашей армии, вышедший из окружения в ту же ночь, говорил, что дзоты, перекрывавшие проход в самом узком месте горловины и смятые ночью выходившими подразделениями, утром снова были заняты противником.

Из состава политотдела армии вышел секретарь парткомиссии батальонный комиссар Александр Федорович Плетюхов, член партии с 1919 года.

— Ну, теперь мы проживем до ста лет, — сказал он.

Через год— 10 июня 1943 года — он подорвался на мине, пытаясь сорвать цветок, который увидел в небольшом кустарнике возле своей землянки.

Столь же печальна судьба и Ивана Лаврентьевича Холоднова, который вскоре после выхода из окружения был командирован в тыл для создания новой походной типографии и уже на обратном пути в армию 5 сентября 1942 года погиб на одной из прифронтовых железнодорожных станций во время вражеского воздушного налета. Печатная машина, которую он сопровождал, прибыла в редакцию без него.

Блокнот мой полнился рассказами очевидцев, когда я бродил в те дни из госпиталя в госпиталь, безуспешно разыскивая своих товарищей. Вот как просто, почти буднично рассказывал старший сержант Рыжов из 59-го отдельного саперного батальона об этой ночи;

— 24 июня получил приказ выйти из «кольца». Я с группой бойцов был придан третьей роте. Рассказал бойцам о задаче и вместе с майором Беловым повел их в наступление. Красноармейцы рвались вперед и кричали: «Погибать, так героями!» Из моего отделения вышли семь человек. Сейчас мы все готовы снова биться с врагом. Мы оккупантам еще покажем…

Рассказ другого бойца (жаль, не записал его фамилии):

— А ведь вот не нашлось таких, которые захотели бы остаться у оккупантов. Все пошли. Я омертвел весь, а шел…

Командир второго батальона 1265-го полка 382-й дивизии лейтенант Пред незадолго до последних боев был принят в партию. Его батальон дважды прикрывал отход дивизии на новый рубеж. 26 мая 85 человек, оставшихся к тому времени в батальоне, остановили несколько сот гитлеровцев, прорвавшихся на станцию Радофинниково. Свыше 200 немцев было убито. Второй раз лейтенант Пред прикрывал отход дивизии на лесопункте. Об этом мы писали в номере «Отваги» за 23 июня. А в ночь на 25 июня лейтенант Пред выходил из окружения вместе со всеми. Рядом с ним была военфельдшер комсомолка Спирина. Должно быть, она была славной девушкой, и лейтенант, наверное, любил ее. Они шли вместе и надеялись победить смерть. Они шли рядом, помогая друг другу. Мина изуродовала их обоих. У лейтенанта оторваны рука и нога. Девушка осталась без ноги. Вероятно, они без слов поняли друг друга. Он вынул из кобуры наган. Вынула свой пистолет и девушка. Один за другим прозвучали почти неслышные в том аду пистолетные выстрелы…

В оргплановом отделе штаба армии работал бухгалтером Скоров-Сабурин. Уже старик. Слабый, больной человек. Когда он добровольно пошел в народное ополчение, жена сказала ему: «Я пойду с тобой, без меня ты пропадешь…» Это была тоже пожилая, довольно полная женщина, с копной рыжих, вечно растрепанных волос. Возражения супруга, конечно, ни к чему не привели, и они оказались на фронте вместе. Она работала в том же отделе машинисткой, опекая больного мужа, как ребенка.

Во время выхода из окружения она ни на шаг не отставала от мужа, подгоняя и подбадривая его. Он шел тяжело дыша и едва передвигая ноги, часто спотыкаясь и падая. Зато ее не покидала энергия ни на минуту. Она еще находила время делать перевязки раненым, используя вместо бинтов разорванные на узкие полосы простыни, оказавшиеся в ее вещевом мешке.

И все-таки получилось так, что они разминулись в пути. Как это произошло, Скоров не знает. Он вышел, о ней ничего неизвестно. Он потерял все, ради чего жил и чем жил. Он сидел понурив голову, потерянный, ко всему безучастный. И вот кто-то сказал ему, что Анну Ивановну, его жену, видели уже за пределами коридора. Она шла и несла крестьянского ребенка. Еще кто-то подтвердил это, сообщив, что он тоже видел растрепанную рыжеволосую женщину с ребенком на руках.

Старик ожил, засуетился, побежал к командиру за помощью и, говорят, поехал к Мясному Бору разыскивать свою подругу. Ах, если бы судьба помогла им встретиться вновь…

Я упоминал о сохранившейся у меня пачке материалов, которые должны были пойти в номер «Отваги» за 24 июня 1942 года. Из этих материалов, по-видимому, наибольший интерес имеет заметка, подготовленная Мусой Джалилем. Почти наверняка можно утверждать, что это — последняя запись, сделанная Мусой Джалилем на свободе, буквально за несколько часов до трагедии, разыгравшейся в Мясном Бору.