Вторая жена доктора Айболита

– Бесы – они везде, – я сделала шаг к нему и взяла за рукав. – Они рядом. Поэтому так все плохо. А мой ребенок всех спасет! И если ты не дашь ему родиться в нужном месте, то станешь на сторону зла. Мне было откровение…

– Милая, только не волнуйся, я тебя прошу, – Айболит поцеловал меня в щеку.

Парень отлетел от меня, как от чумной, нервно дернул ворот военной рубахи, извлек оттуда шнурок, на котором болталась хамса – раскрытая ладонь с нарисованным на ней синим глазом – и поцеловал ее.

– Хамса-хамса-хамса! – прошептал он.

– Брат, помоги! – Марк приложил руки к сердцу. – Это мои друзья. Накрыло девушку капитально. Иерусалимский синдром подкрался незаметно. Ночью сбежала из дома и в белой рубашке бродила босиком по Иерусалиму. Пропусти, а? У тебя ведь тоже есть девушка, или жена, или сестра. Ну какой вред может причинить кому-то беременная женщина?

Парень оглянулся, подумал пару секунд и махнул рукой:

– Проходите! Давайте за мной! – он пошел впереди.

Марк с Айболитом потащили меня к воротам. Парень подошёл к пограничникам и что-то зашептал, сильно жестикулируя и кивая в нашу сторону. Глаза пограничников в буквальном смысле выехали из орбит. Они в ужасе уставились на меня.

– Крестись, Маша! – прошептал Марк.

Я перекрестилась. И еще раз, и еще. Пограничники, преодолев шок, быстро отодвинули заграждение.

– Проходите, – махнул рукой смуглый парень. – Вы вдвоем. А ты нет, – он упер ладонь в грудь Марка. – Извини! Тебе нельзя.

– Как скажешь! Спасибо, брат! Тода раба, ахи! – на нервной почве Марк перешел на иврит. – Если что нужно, приходи. Чем смогу – сразу помогу.

– Все в порядке, брат, сочтемся, – шепотом отвтеил пограничник и похлопал Марка по плечу.

Мы прошли через Шхемские ворота. Не успели подойти к парковке, как нам навстречу подъехала скорая.

– Добро пожаловать на другую сторону луны, – улыбнулся Кнаан, распахивая дверь.

Мы сели в машину. Я перевела дух. Сердце выскакивало из груди. В жизни не думала, что у меня есть актерский талант. Хотя… так испугалась, что сама на пару минут поверила, будто больна Иерусалимским синдромом.

– Водички попей, – Кнаан передал мне бутылку содовой воды, запотевшей от холода.

– Спасибо! – я жадно припала к бутылке.

– Пограничники не сильно мусолили? – Кнаан плавно двинул машину с места и включил сирену.

– Зачем это? – не понял Айболит

– Как зачем? Рожаем мы! – пожал плечами Кнаан.

– Не сильно, – я передала бутылку Айболиту. – Только начальник этих пограничников странно себя вел. У него на шнурочке хамса. Он ее вытащил и поцеловал, когда я говорила, что мой ребенок новый мессия.

– Что на шнурочке? Не понял, – переспросил Айболит.

– Ну кулон в виде раскрытой ладони с глазом посередине. Тетке моей Раисе такой привозили из Израиля. На удачу. Это самый известный на Востоке символ, талисман от сглаза и порчи.

– А парень смуглый был? – Кнаан расхохотался.

– Да. А что?

– Ну понятно. Из восточных общин. Те евреи, которые приехали из Северной Африки и Ближнего Востока, там жили среди арабов, в основном. Ну и нахватались от местного населения суеверий. Главное суеверие, что хамса защищает от дурного глаза и от бесов. Поэтому на ней и нарисован глаз. Хамса по-арабски – пятерня, ладонь или цифра "пять". Когда человек пугается, он что делает? Выставляет вперед раскрытую ладонь. Поэтому люди верят, что если показать бесам ладонь с нарисованным на ней глазом, то они сбегут. Потому что синий глаз может даже чертей одолеть. А синий он, так как в мусульманских странах никогда голубоглазых людей не было, пока туда не пришли европейцы. Их голубые глаза арабов пугали просто до икоты. Люди ведь всегда боятся всего нового и непонятного. Вот они и подумали, что голубые глаза – признак чертовщины и колдовства. И поэтому такой синий колдовской глаз – лучшее средство от нечистой силы.

– По принципу: подобное лечится подобным? – рассмеялся Айболит.

– Ну да, – хмыкнул Кнаан. – Вот он тебя, Маша, и принял за "маджнуну", то есть одержимую бесами. А демон с тебя может на него перескочить. Поэтому парень хамсу и целовал. Защиты и помощи просил. Значит, ты была очень убедительна. Кстати, можешь живот снять.

Я приподняла платье и с облечением расстегнула липучки на силиконовом животе.

– Убедительна – это не то слово, – засмеялся Айболит. – Даже я на минуту поверил. Как у тебя так вышло?

– Старалась, – уткнувшись в прохладное стекло машины разгорячённым лбом, я закрыла глаза.

Не хотелось ему объяснять, что в этот момент видела только искаженное от злобы лицо Амира. Поэтому и сыграла на "Оскара".

– Видите вон ту колокольню? – Кнаан показал на часовню, которая располагалась на высокой горе и поэтому возвышалась над городом. – Ее называют "Русской свечой". Это Елеонский Вознесенский женский монастырь на вершине Елеонской горы. Многие христиане называют ее Масличной. И нам туда.

Скорая остановилась возле ограды монастыря. Навстречу нам вышла высокая пожилая женщина в черной одежде монахини. Лицо обрамлял черный платок, но даже он не мог приглушить мягкий свет ее голубых глаз. Я невольно засмотрелась.