Вторая жена (СИ)

В воздухе плыл сладко-горький миндальный запах, источаемый какими-то деверьями. Россыпи цветов в клумбах пестрели всеми красками. Всюду между растениями были тщательно выстриженные газоны. Чувствовалась неустанная, рачительная забота невидимого садовника. Неужели… неужели я буду хозяйской всего этого? Не верится! Какие огромные деньги стоят за всем этим! Но мне они не нужны, конечно, я люблю Набиля, и была бы с ним, даже будь он тем самым садовником со скромной зарплатой.

Поднявшись на второй этаж, мы вошли в спальню. Тут тоже всюду работали кондиционеры, иначе и не выдержать палящего солнца, нагревающего и прогревающего любую поверхность. Я застыла на пороге перед большой кроватью под балдахином. Один его слой был из белого шифона, другой, тяжелее и плотнее, зелёно-синим, парчовым. Руки Набиля легли мне на плечи:

— Это наша спальня… — его губы скользнули по моему уху, и по позвоночнику пробежали мурашки. «Наша спальня». Я впервые вскоре разделю постель с мужчиной, познаю то, что, по современным меркам, давно пора было познать. Да разве же я была против? Но если не встречался надёжный, достойный человек? Зачем я должна была размениваться на худшее и меньшее? Вот, оказывается, всё-таки дождалась принца, ведь главное — верить! Не будь я девственницей, разве согласился бы он на мне жениться? Вряд ли. У них вроде как на этот счёт строго. — Пройди… подойди ближе.

Он подтянул меня к кровати, и я увидела на ней разложенный наряд, весь вышитый золотыми нитями, бисером и стеклярусами, сияющий, небесного цвета, отдающего морской бирюзой. Свадебное платье…

Примечание:

[1] Французское название национальной марокканской обуви в виде кожаных тапочек, марокканцы их называют так же бальгха

Глава XV

— Господи… — еле-еле выговорила я, наклоняясь и проводя пальцами по ткани. — Какое сказочное! Это… это моё свадебное платье?

— Да, примерь.

— Но жених не должен видеть невесту в нём до свадьбы! — обернулась я к Набилю.

— Почему?

— Примета такая.

— Да? Хорошо. Я позову портниху и буду за дверью, чтобы перевести. Она не говорит по-французски.

Он вышел, а я, поразглядывав платье ещё несколько мгновений, принялась снимать с себя свою одежду и пытаться надеть его. Оно показалось мне великоватым, но как раз подоспела женщина и, улыбаясь, видя мою растерянность на лице, указала на пояс на постели, который я не заметила.

— Да, с ним значительно лучше, — произнесла я, забывшись и, чтобы как-то объясниться, показала палец вверх. Однако в плечах всё равно немного висело. — Набиль, ты тут?! — крикнула я за дверь.

— Да, — отозвался он.

— Скажи ей, что в плечах надо ушить, а так — почти идеально.

— Хорошо, — они с ним стали переговариваться по-арабски. Потом женщина достала из кармана булавки и иголки, отмечая всё, что нужно убрать. Ткнула мне на подол, громко что-то спросив. Из-за двери прозвучал голос Набиля: — Она спрашивает, не слишком длинное? Убрать пару сантиметров?

— О, нет! Мне не мешает, наоборот, нравится, что прямо в пол, — я повертелась перед зеркалом во весь рост, стоявшим у стены. Давно не видела такой нерациональности: обычно зеркала встраивают в дверцы шкафов или вешают на стены, а тут стояло, как отдельный предмет мебели. Но пространства хватало, с таким размером комнат можно себе позволить.

Наряд был тяжёлым, добротным. Весомым, как и событие, которое должно произойти со мной в нём. Именно эту лазурную ткань снимет с меня Набиль, чтобы сделать своей…

Наконец, примерка была закончена. Женщина попросила жестами отдать ей наряд на ушивку. Я сняла его и, не успела ещё выдохнуть от всего, как она вышла, а Набиль, наоборот, вошёл.

— Подожди! — спешно хватая свою одежду, стоявшая в нижнем белье, стала прикрываться я. — Я ещё не оделась!

— И что же? — сладко улыбнувшись, он продолжал идти ко мне, обездвижив своим страстным взглядом. Прижав футболку к груди, я застыла. — Сегодня ночью я всё равно это всё увижу.

— Мне неловко… — смущенно пролепетала я.

— Так и должно быть, — поправив выбившийся локон мне за ухо, Набиль поцеловал меня в плечо, глубоким вздохом намекнув, что с трудом сдерживается. — Нет ничего более соблазнительного, чем невинная и скромная в своей неопытности девушка.

— А что насчёт мужчин?

— Они должны быть опытными.

— Может, всё-таки, выйдешь и дашь одеться?

— Не только выйду, но и уеду сейчас до вечера. Привезти тебе чего-нибудь? Какой-нибудь еды, напитки, что-то… необходимое?

— Себя, — дотянулась я до его губ своими. — Больше ничего не нужно.

— Хорошо. Я скажу Мустафе — это тот человек, что принёс твой чемодан, чтобы он позвал тебя на обед, когда тот будет готов. Постучал и сказал «гхада».

— Гхада? Это «обед» по-арабски?

— Да. Если он произнесёт какое-нибудь другое слово, — посмеялся Набиль, — то звони мне, вдруг пожар начался, и он призывает эвакуироваться?

— О, я пойму по громкости и панике, что что-то пошло не так.

— Тогда до вечера, хабибти, — поцеловал он меня. Я удержала его за руку:

— Набиль! А паспорт тебе дать?

— Зачем? — не понял он.

— Ну… свадьба же. Разве он не требуется для оформления?