Вторая жена (СИ)

Набиль вернулся к нам. Я ждала, что он возьмёт меня за руку, даже жест по направлению к нему сделала, но он не взял. Вообще, я заметила, при других мужчинах он весь сковывался и не делал того, что свободно позволял себе во Франции.

Мы сели за стол, и братья налили себе немного красного вина.

— Я думала, что вы не пьёте, — для меня это не то, чтобы открытием стало, просто Набиль не пил при мне до этого, и я приняла за данность, что он воздерживается так же, как и я.

— В такой день можно, — улыбнулся мой… муж. Предстоит привыкнуть называть его так! — Ты не будешь?

— Нет-нет, я не буду всё равно, — щеки невольно покраснели. И от предвкушения предстоящего, и от только что пережитого. — А как «муж» будет по-арабски?

— Сайид, — бросил Малик и засмеялся. Набиль хохотнул и, покачав головой, ответил:

— Завж.

— Почему вы засмеялись? Что такое «сайид»?

— Малик предложил тебе называть меня «повелитель».

— А что? — пожал плечами тот. — У нас нередко так обращаются к главам семьи. И жёны в том числе.

— Не пугайте меня, во Франции Набиль вёл себя по-европейски, не станет же он меня тут переучивать и закабалять?

Мы с ним встретились глазами. Он красиво повёл бровью, отпив вино:

— А ты будешь против?

— Ну… смотря на сколько далеко это зайдёт, — игриво парировала я.

— Я не тиран.

— О, да! — хмыкнул Малик. — Ты? Нет…

— Ну, хорошо, иногда я бываю чрезмерно требователен.

Мне вспомнилось, как задёргались его желваки тогда в гостинице, после чего он уехал без звонков и сообщений. И как попытался он насилу расстегнуть на мне блузку. Но я же смогла с этим справиться? Набиль пылкий, как и положено его горячей южной крови, но не настолько самодур, чтобы не считаться с другими людьми.

Есть особенно не хотелось и, посидев где-то полчаса за столом, мы простились с Маликом. Ответственный момент подступал всё ближе. Я осталась одна с Набилем. Если не считать слуг, конечно, но они тоже словно растворились.

— Идём? — теперь взял мою ладонь в свою он и, не сопротивляющуюся, а, напротив, готовую идти за ним хоть на край света, повёл меня на второй этаж. В нашу спальню.

Я ахнула, переступив порог. Вот уж где свечей горело достаточно! Они обрамляли по полу брачное ложе, обсыпанное лепестками роз. От них исходил жар, но он ничего не портил. Сотня маленьких огоньков олицетворяла пламя страсти, разгоревшееся в наших сердцах.

— Когда… это всё успели сделать?!

— Я распорядился всё устроить, пока мы были внизу, — Набиль подошёл ко мне и развернул на себя. Я положила руки ему на грудь. Стояла бы так вечно. — Не боишься?

— Чего? Тебя? — улыбнулась я.

— И того, что должно случиться.

— Немного страшно… Но я готова.

— Аллах велит быть нежным и осторожным с девственными жёнами, — снял он с меня головной убор, очень интересный, марокканский, а за ним стянул платок, покрывавший волосы, — я постараюсь укротить своё нетерпение.

— То есть… Коран даже интимную жизнь регламентирует? — подивилась я. Набиль призадумался и, будто бы не вспомнив больше ничего, хохотнул:

— Не в нюансах.

Он скинул с плеч свою джеллабу, упавшую к нашим ногам. Потянул из моих волос шпильки, удерживавшие их в пучке, чтобы не выбились наружу. Золотое руно прядей рассыпалось по бирюзовой ткани. При свечах цвета выглядели ещё ярче и насыщеннее. Мы слились в поцелуе. Набиль обнял меня крепкой хваткой, блуждая ладонями по спине, шее, талии, волосам. Я не решалась сама трогать его, и, будто поняв это, он взял мою руку и прижал сквозь галабею к своей мужской плоти. Поняв, что под рубашкой больше ничего нет, я ощутила требовательную твёрдость члена, дрогнувшего под моим касанием. Возбуждённый мужской орган порождал во мне какую-то первобытную робость, ужас перед неизведанным. Но отсутствие нижнего белья будоражило. Тонкая прослойка между моей ладонью и его детородным органом не избавляла от впечатления запретности.

— Чувствуешь, как я хочу тебя? — прошептал Набиль. — Я так долго ждал этого…

Муж стал раздевать меня, начав с развязывания пояса. Платье было сложным, но он умело с ним справился. У меня, в отличие от него, под свадебной одеждой было нижнее бельё. Набиль отступил на шаг, чтобы полюбоваться мною.

— Повернись, — попросил он, сопроводив просьбу жестом пальца. Смущаясь, я помешкала, но поддалась. Белое кружево на мне не сильно просвечивало, даря мне некоторое подобие прикрытия. — Ты… настоящая жемчужина, Элен, — вновь подступился он ко мне и подхватил на руки. Я ахнула. — Никто больше не должен владеть таким сокровищем!