Вторая жизнь

- Феофан, я сожалею о твоей потере и обещаю, что не буду об этом никому рассказывать и сказанное тобой, останется только между нами двумя. Но, что ты имел в виду, говоря, - осознавала себя личностью и что-то о хранителе? Какое это отношение имеет к Ликии?

- Я же говорю, ты дите малое, сидишь тут довольный и даже не понимаешь, что натворил. Как ты думаешь, почему хранителей зовут хранителями? – спросил дед, немного посветлевший лицом, когда услышал о том, что сказанное им, останется только между нами.

- Наверное, потому, что они что-то хранят, - резонно ответил я, поправляя мясо и радуясь в душе, что дед начал отходить от воспоминаний и скользкой темы, могущей сделать нас врагами.

- Правильно, а хранят они зародыш разума, из которого может, появиться дух или не появиться, бывает, что хранитель так и остается полуразумным хранителем. Твой друг, как ты его называешь, ничем особо от таких спящих не выделялся, но когда ты устроил под ним свой лагерь, он по каким-то причинам начал пробуждаться. На своей земле хранители имеют большую силу, а обидеть хранителя среди духов, все равно, что обидеть беременную женщину или маленького ребенка. Есть и животные хранители, достигшие определенного уровня развития, но это немного другие хранители и духи. Эта информация не секрет для определенного круга людей просвещенных, но болтать об этом, где, ни попадя не стоит. Ты услышал меня Владимир?

- Я тебя услышал, дядюшка Феофан. И что, Ликия была этой ивой?

- Какой же ты глупый, - вздохнув, говорит дед, и нравоучительно подняв палец, добавил: - Она не была ивой, в ней дремало зерно ее разума и, пробудившись, это зерно, породило маленького духа, девочку Ликию. Духи не рождаются маленькими грудными детишками, как у людей, нет, это уже подростки пяти-шести лет с пытливым разумом и необходимым речевым набором. Образ во плоти они долго держать не могут, но чем больше познают мир и набираются сил, тем дольше могут быть в явном мире. В остальное же время растворяются в родной стихии и познают этот мир через нее.

- Получается, Ликия не русалка?

- Да, она не русалка, но в этой форме ей проще оставаться во плоти, потому что она находится в родной стихии и поддержание этой формы не требует больших усилий и затрат магии и духовной силы. Понимаешь? – дух раздраженно на меня посмотрел.

- Понимаю, - вздохнул я, вспомнив, как Ликия превращала свой хвост в ноги и дразнила меня, пытаясь произвести впечатление.

Я болван. Неудивительно, что болотный дух так закипел. Вот почему она просила не приходить к ней хотя бы неделю.

- Слушай Феофан, ну если ты ей почти что родной дедушка, то почему она так отшила тебя с этой кувшинкой? – спросил я, насыпая в котелок трав, боярышник и сахар.

- Сказала, что нечего болотному духу лезть со своими советами к водному духу и если так хочется, то пусть этот болотный дух учит жизни своих жаб и кикимор, - обиженно пробурчал дед.

- И ты обиделся и надумал доказать что можешь быть не только болотным духом, но и водным. Так сказать, утереть нос малолетней и неопытной девчушке, - поддел я деда и протянул ему прут с зажарившимся мясом.

- И откуда ты такой языкатый взялся? – спросил дед, но поколебавшись, мясо взял.

- Оттуда, - я показал наверх и продолжил: - Точнее, из России, русский я.

- Русский, - пробормотал дед, словно вспоминая, а потом, вспомнив, сказал: - Тот, дурачина, что грозился мне каким-то автоматом, тоже был из России. Упрямый. Когда я его последний раз в болото завел, он перед тем как утонуть, кричал, что Русские не сдаются.

- И что, с ним стало? Обнулил? – спросил я и хоть мне не было дела до того упрямца, в душе заворочался червячок недовольства и гнева.

- За кого ты нас принимаешь? Мы духи, не убиваем окончательной смертью без необходимости. Душегубов, вроде тех оборотней и прочий замаравшийся в крови по самую макушку мусор, мы не жалеем. Окончательное убийство обычных людей против нашей природы, ну почти у всех так, есть, конечно, и исключения, поправился дед, - видимо вспомнив о том, как предупредил меня о Панья.

- Ну, и куда он делся после твоего болота?

- Воскрес с последней жизнью в городе Хоран. Пожалел я дурачину, велел кикиморам отнести его на окраины Ведьминого леса и там притопить. С того места их камень возрождения захватывает часть леса.

- Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву, - хмыкнул я иронически и откусил кусок нежного мяса.

- Зря ерничаешь, он потом приходил лет через двадцать, после этого и даже поблагодарил за науку. Хвалился, что женился и дети у него. Служит в городской страже и всем доволен. Человек нашел свое место, а раз появились дети, то и любовь свою нашел, настоящую, - последнее слово дед выделил особо и, достав из воздуха чистую тряпицу, начал вытирать жир с рук и подбородка.

- Что значит, раз появились дети, то и любовь свою нашел? – вытирая жирные руки, такой же тряпкой, спросил я.