Вторая жизнь Арсения Коренева книга третья

В итоге поехали просто кататься по городу, по пути перекусив в кафешке у набережной Суры. В какой-то момент на волне «Маяка», которая у меня постоянно и работала, голосом Ободзинского зазвучала «Единственная моя». Маринка аж подпрыгнула на своём месте:

— Ой, это же Ободзинский! Ту самую песню поёт, что ты ему подарил!

Я не смог сдержать довольной ухмылки. Согласно свежей рапортичке только за февраль с этой песни «накапало» полторы тысячи. Всего же за последний месяц вышло одиннадцать тысяч с хвостиком. Мог бы уволиться на фиг из больницы и жить припеваючи за счёт авторских. Тунеядцем как член Союза композиторов я бы всё равно не считался. Но знал, что не сделаю этого. Моё призвание — спасать человеческие жизни. Тем более меня сама небесная канцелярия на это подвигла. А где, как не в больнице, лучше всего воплощать в жизнь свои сверхспособности?

Да и если даже я буду пользовать болезных на дому у себя или у них, всё равно буду скучать по ставшему почти родным кардиологическому отделению. Я — человек советской закалки, мне нужен коллектив! Такая вот частная практика не для меня.

А закончился этот приятный вечер у меня дома. И плевать, что соседи пялились в окна, как я помогаю выйти девушке из машины и веду её домой, плевать на сплетни и пересуды. Этот вечер был наш… Да и ночь тоже, благо что завтра воскресенье, и никому никуда торопиться не надо.

Марина позвонила домой, предупредив, что заночует у Киры, потом позвонила ей и попросила прикрыть. По фразам, доносившимся из прихожей, где стоял телефон, я понял, что Кире ситуация не очень нравится, но ради подруги она готова пойти на ложь во спасение.

А дальше был Голливуд. Это я так про себя назвал действо, по ходу которого реализовал некоторые моменты из голливудской классики в качестве как прелюдии, так и постельных сцен. В общем, превзошёл самого себя, а самое главное — три раза сумел довести партнёршу до состояния, скажем так, счастливых всхлипываний.

Утром, несмотря на мои просьбы остаться и провести хотя бы первую половину дня вместе, Марина убежала домой. Стыдно ей было перед родителями,

Да и боялась, что те могут позвонить Кире, а трубку возьмёт её мама или папа, и на вопрос, не собирается ли их дочь домой, искренне удивятся. Вот и объясняйся потом, у какой подруги ты ночевала.

На прощание напоил её кофе и уже на пороге удостоился сочного и горячего поцелуя в губы. Вполне взрослого, а не скромного девчачьего, которыми она обычно награждала меня раньше. Если, конечно, не считать поцелуев во время интимных сцен.

Нет, что ни говори, а нравится мне девчонка. Перетерпела обиду (ведь и правда обиделась тогда на мои слова), сумела наступить на горло собственной гордости, позвонила… Не хотелось думать, что Марину интересовал не столько я, сколько моя известность на песенной ниве и соответствующие доходы. Хотя я бы ничему не удивился.

Пробежку я сегодня проигнорировал, да и под ногами была весенняя слякоть, сразу бы ноги промокли в кедах — кроссовки я использовал как обычную уличную обувь. В последнее время, если получалось приходить пораньше и не сильно уставал, бегал и вечерами. Правда, оказалось, что в сквере в это время любят тусить окрестная гопота, и вид бегущего человека вызывал у них неадекватную реакцию, хотя до совсем уж хамских оскорблений дело не доходило. Связываться с ними — а парней обычно меньше трёх не собиралось — смысла я не видел, просто бежал дальше.

Но недавно на всякий случай смастерил себе девайс, который в прошлой жизни подсмотрел у одного знакомого самбиста. Тот брал его на пробежки как раз в качестве аргумента против как раз обнаглевших гопников. Представлял он собой толстый резиновый шланг длинной от кисти до локтевого сгиба, на конце кожаная петля. По диаметру шланга я подобрал крупные рыболовные грузила, через отверстия в них нанизал грузила на гитарную струну. Смазал маслом и затянул внутрь шланга. Вуаля, «усмиритель» даже против ножа готов! Руку, как говорил знакомый, отсушивал с одного удара — опыт у него имелся. Да и собак гонять можно, они что в этом времени, что в будущем любят в своры собираться, караулить прохожих на пустырях. Впрочем, шляться по пустырям я не собирался, но мало ли… В общем, пластырем к руке, петлю на кисть, сверху олимпийку — и на пробежку! Да и на прогулках по заснеженным аллеям, на которых снег уже частично подтаял, тоже могли пригодиться, памятуя о том случае, когда от криминальной парочки, этих Бонни и Клайда местного разлива, меня спас «случайный прохожий». Пока применить эти «нунчаки» в деле не довелось, я надеялся, что и не придётся.