Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая.

— Всё нормально, ноги не хуже твоих… Хотя твои, конечно, постройнее и подлиннее. Я вены имел в виду…

Она метнулась мимо меня в комнату.

— Мама, что? Получилось?

— Ой, дочка, глазам своим не верю.

— Но я бы посоветовал вам следить за весом. Кто ест мало, живет долго, ибо ножом и вилкой роем мы могилу себе, — процитировал я графа Калиостро из ещё не снятого фильма. — И не забудьте записаться на обследование, пусть врачи… хм… приятно удивятся. А вообще я бы сейчас чайку с чем-нибудь сладеньким попил. Например, с тортом.

Пока чаёвничали, я в одиночку не меньше половины «Сказки» оприходовал. Как только первый кусочек в рот отправил – тошнота моментально прошла, сменившись зверским чувством голода. Даже была мысль попросить нажарить картошки, уж больно на свидании Таня хвалила, как мама здоров картошку жарит, которой она натрескалась перед походом в кино. Но сдержал свои хотелки, пока Клавдия Петровна мне ещё не тёща, чтобы о таком просить. Сама же она всё не могла нарадоваться своим ногам, я уже начал уставать от её радостных охов и ахов, и решил, что пора бы и честь знать. Хотелось спать, глаза буквально слипались, и моей мечтой было побыстрее добраться до дома и завалиться в кровать.

— Спасибо за чай, — сказал я, сдерживая зевок, — но обещался маме быть дома к обеду. Она у меня хромая, нога в гипсе, нужно помочь ей по хозяйству.

Уже в прихожей Таня, немного смущаясь, сказала:

— Сень, я даже не знаю, как тебя благодарить.

— Брось, неужели я бы не помог однокласснице? Да и самому было интересно, получится или нет. Вроде бы получилось. И знаешь что… У врачей могут появиться вопросы, как так случилось, что у твоей мамы вены как новые. Не говорите про меня. Лучше будет, если Клавдия Петровна скажет, что ноги сами начали приходить в норму, пусть списывают на чудо. И вообще никому не говорите.

— Но почему?

— Не хочу, чтобы мне задавали вопросы, на которые мне будет трудно ответить. То, что я сделал сегодня, можно назвать нетрадиционной медициной. А она в СССР не то что под запретом, но сильно не приветствуется. Мне нужно спокойно пройти интернатуру, не давая повода для придирок, даже если мои методы приносят людям пользу. Может, я и ошибаюсь, но проверять что-то не хочется. Так что пока предпочитаю действовать, скажем так, подпольно.

Таня молчала, покусывая нижнюю губу, потом улыбнулась.

— Спасибо тебе, Сеня.

Она положила руки на мои плечи, привстала на цыпочках, и подарила мне пусть и не долгий, но горячий поцелуй.

На рентген мы с мамой всё же съездили вместе, я взял больничный по уходу за родственником на 5 дней. По идее можно было его по истечении этого срока продлить, да только мама была здорова, и моя совесть не позволяла мне забывать о моих больных, брошенных на произвол судьбы в районной больнице. Шучу, конечно, никто бы не позволил их бросить ни на какой произвол, всегда найдётся кому тебя подменить. До моего появления в больнице прекрасно справлялись, и после моего отъезда по окончанию интернатуры будут работать в прежнем размеренном режиме. Если, конечно, этот отъезд случится. Вдруг меня окончательно в Сердобскую ЦРБ распределят? Больница, что и говорить, не самая худшая, и коллектив неплохой, но всё же хотелось бы начинать свой карьерный рост дубль два в какой-нибудь из пензенских больниц.

Ездили на такси, а вызывать машину пришлось с уличного таксофона. В этот момент я подумал, что нам не помешал бы и домашний телефон. Наш дом был телефонизирован, но в своё время, когда нам предлагали встать в очередь на телефон, мама только отмахнулась. Мол, мне и звонить-то некому, разве что с сестрой поболтать. А папа просто пошёл у неё на поводу. Я тогда был слишком мал, чтобы понимать всю ценность телефонной связи, которая стоила к тому же копейки, а сейчас думал, как же недальновидно поступили родители, отказавшись от установки телефонного аппарата. Особенно отец, с его работой всегда нужно быть на связи. Хотя, подозреваю, что именно быть на связи, как на поводке, он и не хотел.

На этот раз, когда я по возвращении из поликлиники, где маме делали рентген ноги, завёл разговор про необходимость установки телефонного аппарата, она не сильно возражала. Воодушевлённый, после обеда я наведался в ГТС, благо что идти от дома было не больше пятнадцати минут и, отстояв (вернее, отсидев) очередь, узнал, есть ли возможность подключить телефон. Мне предложили встать в другую очередь, подлиннее той, в которой я только что побывал, прежде чем попасть к этой очаровательной девушке бальзаковского возраста с лихо закрученными химией волосами. С обаятельно улыбкой крокодила она заверила меня, что в этой очереди я буду записан под номером 1213, а на мой робкий вопрос, как быстро движется эта самая очередь, заверила, что до пенсии я обязательно увижу в своей квартире телефон. И как вишенка на торте:

— Но вас записать в очередь мы не сможем, должен прийти ответственный квартиросъёмщик. У вас это кто? Мама? Вот пусть приходит и встаёт в очередь.