Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса

В 1945 году по поручению советского командования Шмидт был подробнейшим образом допрошен в Суздале. Речь шла и о преступлениях, в которых он был повинен. Бывший начальник штаба армии вдруг углубился в свою биографию, рассказал, что ему нравились коричневые парни, которые твердо знали, чего хотели: уничтожить большевиков, марксистов, евреев, возродить Германию, изгаженную Версалем, дать шансы всем, кто этого заслуживал. Поэтому, когда двоюродный брат пригласил его на тайное собрание нацистов, он, несмотря на строгие армейские запреты и возможность наказания, побывал там в штатском костюме. Тогда там еще не было ни бравурных шлягеров, ни веселья за пивом. Лозунги и атмосфера этой и последующих встреч сразу стали близкими и попятными ему.

Ярый поклонник генерала Людендорфа, Шмидт все отчетливее сознавал свою духовную принадлежность к национал-социалистскому движению. А после прихода нацистов к власти Шмидт прослыл одним из самых фанатичных приверженцев нового режима в армии. Его боялись даже вышестоящие чины: новоиспеченный генерал был начисто лишен каких-либо нравственно-этических иллюзий, ему были неведомы такие понятия, как товарищество, дружба, честь, благородство. Единственным его критерием в оценке подчиненных и начальства была степень преданности рейху и фюреру.

Именно поэтому Гейдрих и остановил свой выбор на нем. Знакомство Паулюса и Шмидта было сухим, официальным и неприятным: они сразу же не понравились друг другу. Паулюс безошибочным чутьем угадал в визави плебея-выскочку, а Шмидт моментально почувствовал это.

«Шмидт был нетерпим и заносчив, холоден и безжалостен, — напишет позднее о нем Вильгельм Адам, с которым новый командующий сошелся ближе всех. — Чаще всего он навязывал свою волю, редко считался с мнением других. Между ним и начальниками отделов его штаба неоднократно возникали столкновения… Многие офицеры добивались перевода в другие части. Паулюс был осведомлен об антипатии, которую внушил к себе начальник штаба… Даже к Паулюсу он относился не так, как следовало бы. Он пытался помыкать командующим…»

Ранней весной 1942 года перед немецко-фашистским командованием встали сложные и тяжелые проблемы. Разгром под Москвой знаменовал собой полный провал стратегии блицкрига и доказывал невозможность удерживать стратегическую инициативу на всех направлениях советско-германского фронта.

К тому времени крупные изменения произошли в структуре командования вооруженными силами Германии. Были сняты с занимаемых должностей командующие группами армий «Центр», «Север» и «Юг» — Бок, Лееб и Рундштедт, ряд командующих армиями, в том числе Гудериан, Гёппнер, Штраус, многие командиры корпусов и дивизий. 19 декабря 1941 года якобы по болезни был уволен в запас главнокомандующий сухопутными войсками В. Браухич. Руководство сухопутными войсками взял на себя Гитлер. Всего после поражения под Москвой он снял с должностей 177 генералов.

Отстраняя с постов ведущих полководцев, Гитлер хотел обновить командование за счет нераздумывающих, лично преданных ему людей, создать мнение, что в провале концепции блицкрига виновен не фюрер, а генералитет.

Потери, которые нес вермахт на восточном фронте, были огромны. 5 марта 1942 года генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике: «Потери с 22 июня 1941 года по 28 февраля 1942 года: ранено 22 119 офицеров, 725 642 унтер-офицера и рядовых; убиты — 8321 офицер, 202 251 унтер-офицер и рядовой. Общие потери сухопутных войск (без больных) — 1 005 636 человек, т. е. 31,4 процента средней численности сухопутных армий на Восточном фронте»[25].

Однако гитлеровский вермахт все еще представлял собой грозную силу. Весной 1942 года вооруженные силы фашистской Германии насчитывали 8 миллионов 600 тысяч солдат и офицеров, из них 71,5 процента входило в состав сухопутных войск. Они имели 226 дивизий и 11 бригад. Основная часть этих войск находилась на советско-германском фронте[26].

И все же в 1942 году не могло быть речи об одновременном наступлении по всему фронту. Гитлер стоял перед необходимостью выбора одного стратегического направления для нанесения главного удара. В беседе с японским послом Осимой он заявил, что больше не намерен проводить наступательные операции в центре фронта, а предполагает предпринять наступление на южном направлении.