Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса

Всякий мой самовольный выход из общих рядов или сознательные действия против отданных приказов означали бы принятие с самого начала ответственности за судьбу соседних войск, а в дальнейшем — за судьбу южного участка и тем самым всего Восточного фронта, т. е. означали бы, что в глазах всего немецкого народа на меня, по меньшей мере внешне, ляжет основная часть вины за проигрыш войны. Тогда вооруженные силы и народ не поняли бы такие действия с моей стороны. По своим последствиям они представляли бы собой исключительно революционный, политический акт против Гитлера. Такая мысль не входила тогда в мои личные соображения. Она была чужда моей личной природе. Я был солдатом и считал тогда, что именно послушанием буду служить своему народу.

Перед войсками и командирами 6-й армии, а также перед немецким народом я несу ответственность за то, что до конца выполнял отданные верховным командованием приказы об удержании позиций.

Что касается ответственности подчиненных мне командиров, то они с тактической точки зрения вынуждены были следовать моим приказам точно так же, как я в оперативном звене выполнял данные мне приказы»[110].

В феврале 1947 года Паулюс добавил к своим заметкам еще несколько страниц, которые он назвал «Заключительной оценкой». Здесь есть и запоздалая самокритика и отдельные попытки сохранить все же честь мундира. Весь комплекс операций под Сталинградом Паулюс делит на три фазы:

«1. Продвижение к Волге.

В общих рамках войны летнее наступление 1942 года означало попытку в новом наступлении осуществить планы, потерпевшие пропал поздней осенью 1941 года, а именно: довести войну на востоке до победного конца, т. е. добиться целей нападения на Россию вообще. Тем самым существовала надежда решить исход войны.

В замыслах военного командования на первом месте стояла чисто военная задача. Это основная ставка на последний для Германии шанс выиграть войну определяла все планы германского командования и во время двух следующих фаз.

2. С началом русского ноябрьского наступления и окружения 6-й армии, а также частей 4-й танковой армии, в целом 220–240 тысяч человек, становилось все более ясно, вопреки всем ложным обещаниям и иллюзиям ОКВ, что вместо «победного завершения войны против России» возник вопрос: как избежать на востоке полного поражения и, следовательно, проигрыша всей войны?

Этими мыслями были целиком поглощены командование и войска 6-й армии, в то время как вышестоящие командные инстанции (группа армий, начальник генерального штаба сухопутных войск и ОКВ) еще верили в шансы на победу или, по крайней мере, утверждали это.

Поэтому мнения о мероприятиях командования и методах ведения боевых действий, диктовавшихся обстановкой, резко расходились…

3. В третьей фазе, после провала попыток деблокады и при отсутствии обещанной помощи, необходимо было выиграть время, чтобы позволить восстановить южную часть Восточного фронта и спасти крупные немецкие силы, находившиеся на Кавказе.

Можно было полагать, что в случае неудачи вся война будет проиграна только в результате громадного по масштабам поражения на Восточном фронте.

Поэтому вышестоящие командные инстанции выдвинули теперь аргумент, что необходимо «выстоять до конца», чтобы предотвратить самое худшее для всего фронта. Таким образом, вопрос о сопротивлении 6-й армии под Сталинградом сводился к следующему: при той обстановке, как она мне представлялась и о которой мне докладывалось, полного поражения можно было избежать только крайне упорной обороной 6-й армии под Сталинградом. Следовательно, 6-я армия должна была принять на себя невиданные жертвы, чтобы спасти других. В этом смысле были составлены радиограммы последних дней: «Важен каждый час». Преждевременное прекращение сопротивления под Сталинградом означало бы, что я дал толчок к проигрышу войны и что мои действия, как я тогда это представлял себе, были бы направлены именно против немецкого народа…

Мне тогда совсем не приходила в голову революционная мысль о том, чтобы сознательно вызвать поражение и тем самым привести к падению Гитлера и нацистского режима как препятствия для окончания войны. Мне также не было известно, чтобы подобное мнение высказывалось среди моих подчиненных»[111].

И, наконец, самое важное:

«В Советском Союзе… — писал Паулюс, — я вижу нашего искреннего помощника на будущее. Для нас, немцев, отсюда вытекает требование, исправив прошлые ошибки, всеми силами завоевать доверие Советского Союза и тем самым добиться затем возможности для установления с ним тесных отношений»[112].

В знаменательный год победы над фашизмом, год освобождения германского народа от гитлеровского ига окончательно завершилась идейная эволюция Паулюса. Изучение марксистской литературы по самым различным вопросам, знакомство с жизнью Советского Союза, беседы с советскими людьми, общение с немецкими коммунистами и другими антифашистами, работавшими в Национальном комитете «Свободней Германия» и «Союзе немецких офицеров», способствовали полному критическому переосмыслению им всего пройденного жизненного пути.