Вторая жизнь Мириэль Уэст

– Прости, детка, – сказала Айрин Мириэль. – Жанна иногда может быть немного вредной.

Немного?! Мириэль снова вытерла язык, затем скомкала салфетку и бросила ее на тарелку. Хорошо, что она не голодна. Кто знает, что еще девчонка сунула в ее еду.

Вокруг нее продолжался разговор. Жанна принесла молоко, но Мириэль не собиралась его пить. Она знала, что невежливо уходить, пока остальные едят, но ей было все равно. Она схватила свой поднос и начала вставать, когда одна из женщин спросила:

– Скажите, все эти чемоданы и сумки, которые санитары принесли сегодня утром, действительно ваши?

– Да. Только самое необходимое. Я не останусь надолго. Я не… – Не что? Не прокаженная? Анализы Дока Джека доказали, что это так. Микобактерии лепры, сказал он, хотя с таким же успехом мог бы вручить ей колокольчик и крикнуть: «Грязная, грязная!» – Я не больна.

– Так будешь, – усмехнулась женщина с забинтованным лицом. – Когда-то мы все были хорошенькими, куколка.

– Помолчи, Мэдж, – велела Айрин, а затем обратилась к Мириэль: – Не обращай на нее внимания. Болезнь у всех протекает по-разному.

– Мой врач в Чикаго сказал мне, что я пробуду здесь максимум два месяца, – добавила другая женщина. – В результате я взяла с собой только один паршивый чемодан.

Мириэль снова села. Доктор в Калифорнии сказал ей и Чарли то же самое. Самое большее, несколько месяцев, и она будет дома. Она была рада услышать подтверждение этим словам. Два месяца в этом ужасном месте без Чарли и дочерей показались ужасно долгим сроком. Но слова этой женщина вселили в нее надежду. У нее, как и у Мириэль, было мало внешних признаков болезни, и сейчас срок ее заточения, несомненно, приближался к концу.

– Сколько у вас еще осталось времени?

– Времени для чего?

– Из ваших двух месяцев?

За столом снова рассмеялись.

– Милая, это было пять лет назад. И у меня нет надежды уехать в ближайшее время.

– Пять лет?!

– Это ерунда, – добавила еще одна женщина. – Я здесь уже семь.

– Если бы я тогда знала то, что мне известно сейчас, – продолжала женщина из Чикаго, – я бы захватила с собой весь свой дом.

Айрин похлопала Мириэль по колену.

– Все не так плохо, как выглядит. Каждый месяц Док Джек и сестры будут соскабливать немного твоей кожи, наносить на предметные стекла и рассматривать ее под микроскопом. Если ты продержишься двенадцать месяцев подряд без каких-либо признаков микроорганизмов, тебе выдадут диплом, и ты свободна.

– Диплом?

– Сертификат из управления общественного здравоохранения, в котором говорится, что человек больше не представляет угрозы для общества.

Мириэль нахмурилась. Угроза? Это было почти такое же уродливое слово, как «прокаженный».

– Если вам нужно всего двенадцать отрицательных тестов, как получилось, что вы все здесь так долго?

Несколько женщин ухмыльнулись. Жанна хихикнула с набитым ртом.

– Двенадцать подряд, – уточнила Айрин.

– Как долго ты ждешь свой диплом, Мэдж? – спросила женщина из Чикаго, прежде чем повернуться и прошептать Мириэль: – Она настоящий старожил.

Мэдж выплюнула кусочек куриного филе на свою тарелку, затем обратила свои злые, водянистые глаза на Мириэль.

– Двадцать один год.

Глава 9

Следующие дни прошли как в тумане. Приглашенный дантист осмотрел зубы Мириэль. Специалист в лаборатории взял образцы крови. Медсестра сделала ей прививку от оспы. Она снова встретилась с Доком Джеком, который рассказал ей много всего о болезни и прописал два раза в неделю инъекции экстракта масла чаульмугры[17] и то же самое мерзкое лекарство, в форме капсул для приема внутрь во время еды. Капсулы заставляли ее желудок бурлить и чаще всего возвращались так же быстро, как она их глотала, обжигая горло и оставляя во рту привкус тухлой рыбы.

В перерывах между приемами пищи и осмотрами у врача Мириэль не выходила из своей комнаты. Самый первый разговор с соседями по дому прокручивался в ее голове, как заезженная пластинка. «Когда-то мы все были такими же хорошенькими, как ты… Нет надежды уехать в ближайшее время… Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас…». Двадцать один год Мэдж провела в этом убогом заведении. Это принесло ей не много пользы. Неудивительно, что у нее был темперамент вареного омара.

Мириэль не могла остаться здесь и на целый год, не говоря уже о том, чтобы задержаться еще на двадцать. Ей нужно было растить своих дочерей. Сколько раз за несколько месяцев до приезда в Карвилл она стряхивала Эви со своих колен и предлагала ей пойти играть? Сколько раз, слыша плач Хелен, ждала, когда няня успокоит ее? Что она за мать? Потребовался бы двадцать один год и еще двадцать, чтобы загладить свою вину перед детьми.

* * *

На четвертый день, за обедом Мириэль почувствовала знакомое шевеление в желудке и поспешила на улицу, чтобы ее вырвало. Все три ее беременности, вместе взятые, не заставляли ее чувствовать себя настолько плохо, как эти ужасные таблетки чаульмугры.