Вторая «Зимняя Война»

Если до этого была хотя бы возможность если не удержать сам Виипури, вдребезги разносимый большевистской осадной артиллерией, то хотя бы сохранить для финской армии коридор в Карелию южнее озера Сайма с железной и шоссейной дорогой, то после той бомбежки все эти надежды пали в прах. Когда Маннергейм узнал, что произошло на Лаппеэнранте утром пятнадцатого января, ему сразу стало понятно, что, воспользовавшись затишьем на германском фронте, Сталин бросил против маленькой Финляндии все свои лучшие ударные части и резервы – с желанием раз и навсегда раздавить непокорную республику Суоми. На настойчивые просьбы к германскому командованию оказать хоть какую-то помощь и начать против большевиков наступление на любом участке фронта последовал ответ, что вермахт истощен и обескровлен предшествующими боями, а неподготовленное наступление не обернется ничем, кроме не нужной никому напрасной гибели немецких солдат.

Получив такой обескураживающий ответ, Маннергейм бросил все, в том числе и истерящего президента Рюти (главного сторонника развязывания войны-продолжения) и лично выехал на фронт, чтобы, если даже не получится спасти хоть что-то, то хотя бы погибнуть вместе со своими солдатами. А то глупо сидеть в своем особняке в Хельсинки и наблюдать, как все разваливается буквально на глазах.

Он успел к шапочному разбору. Большевика как раз выпихнули остатки финских частей за пределы городской черты Виипури и взяли оперативную паузу на перегруппировку. Маннергейм прекрасно представлял себе, что там происходит. Потрепанные и понесшие потери во время штурма части отводятся в тыл на пополнение, а вместо них в первую линию выдвигаются свежие, еще ни разу не бывшие в боях дивизии. Попытка флангового контрудара под Вуосалми, предпринятая двое суток назад Вторым армейским корпусом по приказу нового командующего Харальда Эквиста, закончилась позорнейшей неудачей.

Единственная механизированная часть финской армии, легкая танковая бригада, поставленная на острие того контрудара, погибла, едва войдя в соприкосновение с боевыми порядками большевиков. Трофейные легкие танки Т-26 вспыхивали не только от огня штатных противотанковых «сорокапяток», но и от выстрелов тяжелых противотанковых ружей, в последнее время широко распространившихся в стрелковых подразделениях РККА, а также от огня крупнокалиберных зенитных пулеметов, которые командиры большевиков тоже выставили в пехотную цепь по причине отсутствия у Финляндии сколь-нибудь значимых ВВС. В результате атака следующей за танками 2-й пехотной дивизии захлебнулась – и солдаты отступили, напоровшись на плотный пулеметный огонь. Впрочем, и сам генерал Эквист ненадолго пережил этот конфуз. Уже на следующий день большевики пристукнули свеженазначенного командующего Карельской Армией вместе со всем его штабом примерно тем же методом, что и его предшественника. Четыре сильных взрыва и несколько домов в Иматре, в которых располагался новонабранный штаб Карельской армии, просто перестали существовать вместе с большинством своих обитателей.

Дальнейшие действия красных, оттеснивших финские части за Вуоксу и начавших обустраивать по ее берегу полевой оборонительный рубеж, показали финскому командованию, что все свои ресурсы большевики вкладывают именно в рассекающий удар на Лаппеэнранту, на флангах прорыва, ограничиваясь обороной естественного рубежа. Если у них это получится, то в логистическом окружении (то есть будучи отрезанными от нормального снабжения) окажутся семь дивизий и две егерских бригады, второго, шестого и седьмого армейских корпусов. Да и сейчас положение этих войск было далеко не блестящим. Железнодорожные перевозки были фактически парализованы бомбовыми ударами, и вся транспортная нагрузка легла на шоссейные дороги, которые продолжали действовать несмотря на то, что над ними весь короткий зимний световой день неотрывно висели переделанные в штурмовики большевистские бипланы И-153, ведущие охоту за каждой машиной и каждым пешеходом. Движение по дорогам возобновлялось только ночью, но этого было смертельно мало.