Вторая «Зимняя Война»

Но это было еще не самое страшное. Как только стихло эхо взрыва, а с небес отпадали последние камни, издалека, с южной стороны, стало доноситься усиливающееся гудение сотен авиационных моторов. Изрядно контуженные и дезориентированные зенитчики бросились к орудиям, полные стремления поквитаться за непонятное нападение, но большевистские бомбардировщики не стали приближаться к городу и, злобно жужжа, повернули обратно. На самом деле на этот раз самолеты Пе-2, ПС-84 и Ил-4 выступали в качестве буксировщиков десантных планеров. Как только крылатый груз отцеплялся и переходил к самостоятельному полету, бомбардировщики разворачивались и брали курс на родные аэродромы, а планеры, серые на фоне серого утреннего неба, продолжали бесшумно скользить по направлению к своим целям. Впрочем, финским зенитчикам было не до них: большевистские бомбардировщики назад повернули, но шум моторов не стихал. Правда, звук работы моторов изменил свой тон, сделавшись стрекочуще-свистящим…

Ударные вертолеты появились в поле зрения финских солдат совершенно внезапно, так ка двигались они на сверхмалой высоте, едва не задевая крыши домов. Мгновение замешательства – и в носовых поворотных огневых точках заработали пушки и крупнокалиберные пулеметы, а с пилонов подвески вооружения начали срываться огненные капли НАРов. Россия – щедрая душа! И давили ударные вертолеты как раз зенитные пушки, ибо никому не хотелось, чтобы финские солдаты имели возможность расстреливать десант вместе с вертолетами и планерами в упор… А вот и они – пузатые Ми-8 и огромные, как летающие сараи, Ми-26, перевозящие сразу до двух рот (полубатальона) десанта со всем носимым снаряжением – идут соответственно во втором и третьем эшелоне, а между ними проскальзывают узкие серые сени десантных планеров, рвущихся к длинным прямым улицам, находящимся в глубине города.

Как уже говорилось, городская телефонная станция и здание военного ведомства, которому вменялось организовывать оборону, были разрушены в первые же мгновения с начала операции, а поскольку само нападение было организовано внезапно и крайне стремительно, бурная деятельность, возникшая в отдельных частях города, напоминала суетливые метания безголовой курицы, страшные своей бессмысленной обреченностью. Командиры уцелевших финских частей не знали, что им делать, куда идти и где сражаться, поэтому, не считая попыток взять под контроль окружающую местность, вели себя очень пассивно, ограничиваясь посылкой курьеров к своему непосредственному начальству. А курьер – он и погибнуть случайно может, и в руки противника попасть, да и просто, в преддверии надвигающегося грандиозного шухера, забиться в какой-нибудь подвал, пережидая беду.

Любой десант бывает успешен только тогда, когда он внезапен и противник просто не знает что делать, когда наступление на плацдарме развивается стремительно, не позволяя врагу организовать осмысленный отпор, и, наконец, когда на плацдарм своевременно (а лучше немедленно) начинают массово прибывать подкрепления, позволяющие превратить тактический успех в стратегическую победу. В данном случае все три правила были соблюдены в полном объеме. Там, где улицы были узкими, бойцы соскальзывали с Ми-8 вниз по тросам, а в других местах тяжелые машины на какое-то время просто касались земли, после чего, облегченные, стремительно взмывали обратно в небо. Огромные Ми-26 сразу после огненного шквала, устроенного ударными машинами, на минутку присели на Казарменной и Сенатской площадях, и от их туш во все стороны побежали мелкие фигурки людей. Рота сюда, по взводу туда, туда и туда. И вот в этот момент уже собравшиеся было идти на службу члены финского правительства и депутаты Сейма поняли, что это не обычный налет, а что-то страшное, чему даже нельзя подобрать слов. Сообразив это, они тут же кинулись переходить на нелегальное положение – с тем, чтобы в самый короткий срок покинуть город и пересидеть беду в сельской местности. А вот это была уже настоящая катастрофа, потому что, как это произошло с Польшей в тридцать девятом году, разваливаться стала вся система государственного управления. Еще где-то сопротивлялись отдельные воинские подразделения, и полицейские героически отстреливались из табельных револьверов от до зубов вооруженных панцирных штурмовиков НКВД, еще кто-то отчаянно и безнадежно взывал в эфире о помощи – а финское государство было уже необратимо мертво, как покойник, перерезанный поездом напополам.