Слово это осветило совсем по-особому и его пристрастие к области электрических колебаний, и то, что предпринимал он здесь, орудуя с порошками и трубками. Сигналы!
Раз это слово было сказано не в виде оговорки, а вполне обдуманно, раз оно вошло с тех пор в лексикон их опытов в стенах Минного класса, оно несло за собой многое. Сигналы. Значит, не просто получение волн и их улавливание, а посылка с одного места на другое. От излучателя к приемнику. Значит, передача сигналов. И, стало быть, не только изучение ради изучения, но и еще очень важная цель: передача на расстояния. Без проводов. Мечта человечества, положенная на столики черновой экспериментальной работы. Попов вложил в свои поиски, в маленькую конструкцию из стекла и металла, именно то, что носилось пока только в воздухе. Передача на расстояния.
Действительно, носилось в воздухе. Мысль о том, что открытие электрических колебаний, возможно, приведет когда-нибудь к передаче без проводов. Ее высказывали некоторые из тех, кто был способен понять новую, только что возникшую теорию, разглядеть за ее представлениями и математическими знаками это обещание будущего. В то время как практические изобретатели, неспособные понять теорию, толкались совсем в другие двери.
Едва ученый мир узнал об открытии герцевых лучей, как в главном журнале русских электротехников «Электричество» появилась статья профессора Хвольсона. Университетский учитель Попова профессор Хвольсон живо откликался на все новое, и в его лекциях, в его статьях самые сложные научные представления получали немедленно ясную, доступную форму. А в этой статье он писал:
«Опыты Герца, пока кабинетные, но что из них разовьется дальше и не представляют ли они зародыш новых отделов электротехники, этого решить в настоящее время невозможно».
Попов был также близко связан с журналом «Электричество». Нередко приходилось ему бывать в Петербурге на квартире Александра Ивановича Смирнова, где помещалась редакция и где собирались сотрудники, авторы, чтобы в тесном кругу за чашкой чая всласть потолковать друг с другом о своей излюбленной электротехнике. Хвольсон и Попов — учитель и ученик — не раз встречались, теперь уже на равной ноге, во время этих редакционных чаепитий. Там говорили свободно, и никто не скрывал от других свои мысли и свои научные предположения. Там читали свои статьи и давали друг другу советы.
И вот к статье Хвольсона, к его словам о возможном появлении чего-то нового из опытов Герца добавляется на странице журнала примечание: «Например, телеграфия без проводов, наподобие оптической». Примечание от редакции. Всего несколько слов, значение которых, может быть, и не всем сразу полностью открывается. Но они сказаны.
Кто в кружке русских электриков бросил эту смелую мысль? Кто посоветовал добавить эти слова к статье, хотя бы в виде краткого примечания? «Телеграфия без проводов, наподобие оптической». Не тот ли, кто больше всего возился над этим там, у себя за экспериментальным столом, и думал об этом?..
Напрасно гадать. Автор этих слов почел остаться безымянным. Здесь, видно, думали больше о научной истине, а не о том, кому она принадлежит и кто захочет предъявить на нее свои права. Такова уж была здесь умственная атмосфера, в этом кружке служителей науки, где вращался Попов. Но она, эта мысль, стала уже частью того, что носилось тогда в воздухе.
Вслед за тем крупнейший английский химик и физик Вильям Крукс, создатель первых катодных трубок, высказал ту же мысль в более развернутом виде: «Здесь открывается изумительная возможность телеграфирования без проводов, телеграфных столбов, кабелей и всяких других дорогостоящих современных приспособлений».
Он даже указывал, что же для этого нужно было бы сделать: «Открыть, во-первых, более простые и более надежные средства генерирования электрических лучей любой длины волны… во-вторых, более чувствительные приемники, которые будут откликаться на длины волн в некотором определенном диапазоне…» Правда, указать в общем виде — это одно, а действительно открыть — совсем другое.
Но фантазия Крукса рисовала уже заманчивые картины: «Любые два друга, живущие в пределах радиуса чувствительности их приемных аппаратов, выбрав предварительно длину волны и настроив свои аппараты для взаимного приема, могли бы, таким образом, сообщаться между собой столь долго и так часто, как они захотели бы, регулируя импульсы для образования длинных и коротких интервалов по обычному коду Морзе».
Мысль, расходящаяся, как волна. Вот только кто ее способен воспринять!
И главное: воплотить идею в действительности.