Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении

Он знает, ничего не упущено из того, чтобы каждое действие, происходящее сейчас на обеих его станциях в Англии и во Франции, получило бы значение почти историческое, и каждое слово, переданное сейчас по беспроволочной связи, нашло бы себе место на столбцах самой широкой прессы. После начальных условных сигналов, обозначающих вызов, он немного медлит, как бы задумавшись. Потом громко диктует;

— «Маркони передает господину Бранли почтительное приветствие через Ламанш. Это великолепное достижение осуществлено отчасти благодаря выдающимся исследованиям господина Бранли».

Неоспоримый жест международной вежливости и в то же время зов к слабостям человеческого сердца. Неизвестно, получил ли в руки Бранли эту ленту изысканных фраз, но послание Маркони подхватила печать. Большой свет узнал, что существует такой ученый француз, который что-то и когда-то сделал, чтобы могло состояться нынешнее чудо.

Бранли сам ни на что не претендует. Он публично заявляет: «Я не имею никаких посягательств на это изобретение, ибо я никогда не думал о передаче сигналов».

Но опасно другое. Бранли в своей научной щепетильности слишком придает значение некоторым фактам. Представьте, в самый разгар триумфального шествия имени Маркони по страницам газет обоих полушарий и организации акционерной компании, — в этот самый момент на кафедру Парижской Академии наук всходит Эдуард Бранли, взяв слово «для небольшого замечания». Собрание «бессмертных» ждет, что скажет этот скромный лысеющий человек, открывший в свое время удивительное свойство металлических порошков отзываться на электромагнитные волны. Что скажет он как раз в те дни, когда практическое применение этих волн вызвало столь жгучий всеобщий интерес?

Бранли сказал:

— Сложная смесь в трубке, указанная Маркони, не имеет специальных преимуществ.

Это можно было бы еще как-нибудь переварить, даже принимая из уст такого специалиста по порошкам. Но Бранли сказал еще. Он еще добавил:

— Телеграфия без проводов зародилась в действительности из опытов Попова.

Хорошо еще, что слова Бранли не проникли в газеты и о них могут знать лишь те, кому охота копаться в скучных академических бюллетенях. Но все же плохо, если Бранли будет повторять подобные замечания при каждом случае. Уж не такая даль от Парижской Академии до банков лондонского Сити, чтобы ученые мнения не могли достичь ушей финансовых владык. К тому же телеграфные кабельные компании так и стерегут любой ложный шаг Маркони, чтобы набросить тень на его дело.

Бранли… У него должны быть какие-нибудь слабые струнки, как у любого смертного. И Маркони деликатно коснулся их. Первая беспроволочная телеграмма через Ламанш. И кому же? Господину Бранли! Чудаковатый француз, вероятно, поймет, что это означает. В благовоспитанном обществе не отвечают резкостью на предупредительную учтивость. После такого жеста Маркони господин Бранли может и воздержаться от дальнейших нападок. Услуга за услугу!

Попов не взял извозчика, хотя от Красного переулка, где помешалась мастерская, до дому было не так уж близко. Надо было пересечь добрую часть кварталов Кронштадта. Но он чувствовал, что ему надо пройтись и обдумать, как он любил, на ходу. Очень обдумать.

Перед глазами все еще мелькала обстановка мастерской, где он только что был. Смотрел приборы, готовившиеся к новым испытаниям. Опытно-механическая мастерская, над входом в которую было выведено затейливыми буквами имя лейтенанта Колбасьева. Энергичный, предприимчивый Евгений Викторович приспособил сначала это небольшое помещение для выделки собственных мелких изобретений, а затем для исполнения других несложных заказов. В последнее время Попов стал волей-неволей одним из таких заказчиков. Лейтенант Колбасьев везде довольно шумно брал его сторону, но не забывал потом напомнить: «Я надеюсь, моя мастерская вам пригодится».

Сначала изготовили у Колбасьева магнитные реле для приемника волн. Несколько спиралей Румкорфа. Потом разные прерыватели тока, играющие роль телеграфного ключа. Конденсаторы, разрядники… — все, что трудно было сделать собственными силами в Минном классе. А теперь Колбасьев вызвался соорудить целиком приемную станцию для предстоящих испытаний на дальность. Попов только что видел ее в мастерской на сборочном столе. Еще не полностью законченная. С отдельными, еще не встроенными узлами. Нельзя сказать, чтобы очень совершенная, тонкая работа. Многое довольно грубовато, по-кустарному. Но, кажется, и на том спасибо. У себя, в Минном классе, они справились бы, вероятно, не лучше. И неизвестно еще, сколько бы с этим провозились. А в мастерской как-никак стараются к сроку. Главный мастер Иван Елизаров все-таки тот человек, с которым можно кое-чего добиться. Он часто ворчит на «затеи» Попова, но сам-то любит над ними поворожить.

А Колбасьев… Сегодня Колбасьев вдруг раскрыл себя. После осмотра заготовленных узлов станции отвел его, Попова, в сторону и завел разговор, пряча глаза. Беспроволочный телеграф… Заинтересованность флота… Оснащение кораблей… Вопрос о производстве аппаратуры…