Второе азиатское нашествие

 - Противник маневрирует и перемещается по области силами до нескольких батальонов, а возможно, и полков….

 Министр оторвался от бумажки и спросил президента:

 - А куда они следуют и почему так странно маневрируют? К Москве? Из донесения ничего невозможно понять.

 - А почему ты сам ничего не знаешь, министр? Это я у тебя хочу спросить…

 - А я отвечаю за наступления, а не за тылы. Тылы — работа особистов!

 - В том–то и дело, что идут не к Москве! — сбавил тон Василий. — Перед вашим приходом мне доложили, что они уже подходят к Южному Уралу! Какого черта им на Урале надо? Почему наступают не на Москву, как все нормальные интервенты?

 - Они же азиаты, — попытался вставить словечко министр безопасности. — У них свое мышление и свой ритм жизни, свое представление о правилах ведения войны и способах достижения победы.

 - И что из того, что они азиаты? Монголы тоже азиаты, но до Москвы доходили! Вспомни того же хана Батыя, хана Мамая, Тохтамыша! Те были азиаты как азиаты, всегда Москву старались взять и сжечь.

 - Получается, что это второе великое нашествие азиатов, — покачал головой министр в задумчивости, не характерной по должности.

 - А ведь верно! Второе китайское нашествие! — обрадовался Президент. — Вот и название для войны придумали!

 Теперь ему будет легче сочинить обращение к нации и общаться на переговорах с иностранцами.

 - Трудно вести войну, не зная, как она называется! Так и запишем: «Второе китайско–азиатское нашествие»…

 - Шеф, тогда были монголы, — попытался вставить словечко министр наступления.

 - Замолчи, дуралей! — грубо оборвал собутыльника Президент. — Лучше полнее наливай, а думать и перечить — не твое дело! Не могли тогда монголы прийти одни на Русь без покоренных ими ранее китайцев! Монголов ведь было мало, а китайцев всегда много! Это означает, что тогда в рядах многотысячных туменов были и китайцы, например специалисты по обращению со стенобитными и метательными орудиями для штурма крепостей. Наш народ должен твёрдо знать, что враг этот давний, жестокий и коварный. Того супостата за триста лет измором победили и этого одолеем!

 - За победу над врагом! За нашу победу! — торжественно произнес тост министр безопасности…

 - Лет через триста — по старой традиции, — буркнул Матюхин и залпом выпил водку. — Хотелось бы пораньше…

 

 …К утру самые стойкие пластуны казачьей сотни, и бойцы батальона сидели за столами, чуть живые от выпитого. Даже часовые на постах умудрились украдкой приложиться к зелью и тоже еле–еле держались на ногах. Как говорится, подходи и бери тепленькими…

 Яркие лучи солнца проникли в землянку через открытый вход, и один самый нахальный лучик пощекотал лицо разметавшегося во сне по топчану спящего комбата. Максим отмахнулся от озорника и с трудом попытался разомкнуть тяжелые веки. Некоторое время он усиленно щурил глаза, но никак не мог их открыть, ему было дурно, его мутило, а по голове будто кто–то невидимый стучал чем–то тяжелым. Черепная коробка отзывалась на эти удары глухим болезненным гулом. В конце концов, после титанических усилий, глаза начали понемногу открываться. Прищурившись, присмотрелся: бойцы его батальона лежали вповалку и дружно по–богатырски храпели. Озоруев сумел подняться и сесть. Стало ещё хуже: голова, казалось, вот- вот отвалится и упадёт вниз, ощущения были столь реальными, что Максим испугался и обхватилеё, как мог крепко, руками. Землянка сначала поплыла в замедленном темпе, а затем стены словно завертелись в бешеном хороводе. Максим упал на четвереньки, затем привстал и двинулся вдоль стены. Он наметил взглядом примерный путь к живительной воде и, пошатываясь, подошел к полевой кухне. Добравшись до цели, комбат вылил на голову кастрюлю холодной воды, затем прямо из банки сделал несколько глубоких глотков прохладного огуречного рассола. Слегка отпустило, но только слегка. Радикально это опохмеляющее средство не помогло.

 Озоруев сел на пустой ящик, привалившись спиной к брустверу, крепко вцепился руками в затылок и лоб и принялся массировать свой череп.

 - Больно, Максимушка?

 Озоруев вздрогнул всем телом, столь внезапно за спиной раздался этот хриплый неприятный голос. Сверху на бруствере, присев на корточках, сидел опухший есаул и смотрел участливо на комбата.

 Максим попытался запрокинуть голову и упал.

 - Пытаюсь удержать мозги в пределах черепной коробки! Не знаю, удастся ли?

 - Рассольчик уже пил? — голос есаула стал совсем сиплым.

 - Пил — не помогает. А ты, верно, на сырой земле спал? Вишь, как голос сел! Смотри, не застудись, брат, аккуратнее, а то командовать не сможешь.

 Есаул спрыгнул с бруствера, схватил левой рукой жбан с квасом, отхлебнул половину содержимого — примерно литра полтора, не меньше.

 - Попробуй квасок, — предложил есаул, протягивая емкость с живительным напитком. — Знатный освежитель мозгов!

 Озоруев не стал отказываться от предложения и допил вторую половину.

 - Давай, брат, подлечим голову? — предложил атаман. — Я утаил чуток, в бутыли на донышке малёха осталось со вчерашнего торжества.