Второе азиатское нашествие

 Бунчук накапал по пятьдесят граммов каждому, не обидев ни себя, ни товарища по несчастью. Не чокаясь, они выпили, и казак потянулся к портсигару достать папироску. Комбата сразу же замутило даже от мыслей о запахе табачного дыма, и, с трудом сдерживая желудочные позывы, не желая уронить достоинство, Максим поспешно встал.

 - Я сейчас…

 Озоруев, спотыкаясь на каждом шагу, как мог быстро удалился за пределы полевой кухни. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем ему полегчало, и он сумел выдавить из себя вчерашний коктейль: квас, рассол, самогон…

 С трудом выпрямившись, комбат кинул взгляд на реку и остолбенел. О, боже! На противоположном берегу копошился многочисленный неприятель. Вражеская колонна, упершись во взорванный мост, рассредоточилась вдоль дороги, а часть техники стояла на шоссе. Двигатели машин и бронетранспортеров были заглушены, а сотни оккупантов, радостно посмеиваясь и перекрикиваясь, мылись в реке.

 Озоруев тихо сполз с бруствера и побежал к есаулу.

 - Атаман! Подъем войскам! — зашипел комбат на Бунчука. — Китайцы на том берегу стоят!

 Есаул подскочил как ужаленный и побежал следом за Максимом на наблюдательный пункт.

 - До чего же их много, как тараканов на солдатской кухне!

 - Думаю, примерно бригада или полк. Они уже привыкли наступать без боёв и сопротивления, вот и принимают моцион без опаски. Сейчас дружно вдарим — смешаем с говном и грязью.

 Есаул тоскливо посмотрел на противоположный берег и тихо произнес в ответ:

 - Может, не надо? Умоются и уедут назад, моста ведь нет.

 - Ты что думаешь, тебе тихо перезимовать удастся из–за того, что саперы мост взорвали? Азиаты — работящие ребята, живенько новую переправу построят! Собирай быстрее казаков на позиции, и по моей команде накроем их из всех стволов!

 

 Спустя пять минут пластуны скрытно заполнили окопы и приготовились к бою, а Озоруев продолжал вести наблюдение за противником. Китайцы продолжали купаться, а некоторые из них уже приступили к завтраку на берегу реки. Максим взял стоящий в сторонке ПК, проверил пулеметную ленту, дослал патрон, выбрал себе цель — группу командиров, которые стояли с развернутой картой возле штабной машины.

 - Огонь! — рявкнул есаул, и дружный казачий залп разорвал утреннюю тишину. Минометы выплюнули сериями по пять штук мины в сторону противника, которые со свистом полетели к песчаному пляжу. Хорошая штука этот «Василек»! Хоть и давным–давно придуманная огневая система, но предназначена она была именно как противокитайская. Сюда бы еще десяток АГСов! Фонтаны разрывов посеяли панику в рядах противника. Ровный берег — идеальное место для работы миномета: осколки косили людей, как сорную траву, десятки раненых и убитых покрыли песок и мелководье. Раненые враги, вопя и хрипя, выползали из–под обстрела, но спасения им нигде не было: не знающие жалости мины падали с неба, убивали и добивали уцелевших от пуль. Минометчики меняли кассету за кассетой и продолжали истребление застигнутых врасплох врагов. Танк первым же выстрелом разнес в щепы головную машину. Пулемётчик из БТРа поджег бензовоз. Несколькими выстрелами из гранатометов были подбиты головные автомобили.

 Огнем из автоматов и пулеметов наши бойцы расстреливали бегущих от берега к машинам полуодетых солдат и офицеров. Максим расстрелял пулемётную ленту и добился своей цели. Первым рухнул, обливаясь кровью, вражеский командир с картой в руках, следом ещё трое, четвертый упал на четвереньки и попытался отползти в сторону, но Озоруев мгновенно перенес огонь на него и двумя очередями добил врага. Убедившись, что тут дело сделано, комбат прошёлся огнём по автоколонне. Танкисты Бунчука не дали уйти ни одной машине: после того как, подбили первую, расстреляли последнюю, а потом, постепенно, одну за другой, и все остальные. В нескольких автомобилях взорвались боеприпасы, затем рванул топливозаправщик. Теперь колонна напоминала зрелище апокалипсиса: языки огня высоко вздымались в небо, а черный клубящийся дым от горящих автомобилей и бронетранспортеров постепенно затянул весь горизонт. Противник толком так и не сумел оказать сопротивления, а те немногие захватчики, которые попытались огрызаться, были быстро добиты казаками–снайперами.

 

 Озоруев осмотрел в бинокль поле боя и хищно оскалился, затем комбат отряхнулся от пыли и налипших комков земли и в наступившей тишине громко произнёс:

 - Финита ля комедия, господа казаки! Если вы пьяными так хорошо воюете, то с трезвыми вами не справятся и подавно!

 Есаул хватил фуражкой о землю и радостно пустился в пляс. Бунчук умело выхватил из ножен шашку и яростно замахал ей, бешено вращая над головой, а потом воткнул лезвием в землю и пошел вокруг нее вприсядку, выделывая залихватские коленца, словно танцор Кубанского казачьего ансамбля.

 Пластуны громко кричали «Ура!», матерились, палили из автоматов «в белый свет», подбрасывали в воздух картузы и папахи, радостно обнимались. Ещё бы не радоваться: вкус победы всегда сладок, тем более что до сей поры наши войска только отступали почти без боев, не зная успеха!