Второе дно

Нагнулись над ней все четверо, едва не столкнувшись лбами. Но если миссис Хантингтон только растерянно заморгала, не увидев в россыпи ракушек и потемневших орехов ничего знакомого, то мы с Тао и Кристианом дружно стиснули зубы, чтобы не начать ругаться в голос.

На животе медвежонка мелкие ракушки образовывали знакомую до зубовного скрежета линию морского побережья. Все бусинки собрались в стороне; две мидии бдительно окружили оранжевую и черную.

А посреди линии джунглей выпал маленький светлый орешек. С двух сторон его зажимали, не давая укатиться, пористые кусочки мертвых кораллов.

Что ж, Его Высочество Ричард Аллистер оправдывал гордое звание первого наследника, которому пристало продумывать все на десять шагов вперед. Взяв Ламаи под защиту, мы, казалось бы, загнали его в угол: убить певицу он уже не мог, уничтожить общину Ратана — тоже, а срок возвращения в Старый Кастл неотвратимо приближался.

Но ему ничто не мешало взять заложника, за которого любой из нас с готовностью сунулся бы в пекло.

— Оставайтесь здесь, — коротко велел Тао, деловито сбрасывая пиджак на спинку стула. — Я…

— …убьюсь там насмерть, — закончил за него Кристиан, повторяя маневр. — Один ты никуда не пойдешь. Прогулялся уже разок.

Миссис Хантингтон настороженно притихла, переводя взгляд с одного на другого. Я вздохнула и похлопала ее по плечу.

— Терри ничего не угрожает, — сказала я с уверенностью, которой не ощущала. — Кристиан, ты останешься здесь, с Ламаи. Когда она проснется, ей не помешает хорошая компания — парни Стивена без пригляда порвут ее на сувенирные ленточки и не посмотрят, что она беременна. Я пойду с Тао.

Это заявление предсказуемо не вызвало восторга у обоих братьев, но я уже подхватила на локоть полную корзинку палочек искристого огня и с вызовом уставилась на Тао.

— Это даже не Императорские Когти, — напомнила я ему и выразительно указала взглядом на миссис Хантингтон, только ради спокойствия которой не озвучила, что все гораздо, гораздо хуже — она и без того была белее простыни, и губы у нее подрагивали. — К тому же я гораздо лучше знаю эти места.

С этим поспорить было сложно. Тао сердито стиснул зубы — и молча забрал у меня корзинку.

Вода только-только ушла, и под ногами хлюпало. Мы шли молча. На плече Тао восседала серьезная, как сердечный приступ, альциона, всеми когтями вцепившаяся в тонкую ткань рубашки. Он не обращал внимания, и я тоже честно старалась сконцентрироваться на том, что нас ждет впереди — а не на беспомощном, каком-то больном взгляде, которым провожал нас Кристиан.

Для него принц все еще был просто Ричем. Парнем, которого загнали в угол обстоятельства — и который не захотел сдаваться. Что бы я ни говорила, сколько бы ни нагнетала обстановку, Кристиан, кажется, все еще его любил.

Не то чтобы я не хотела понимать эти чувства. Но я никак не могла забыть, что Ламаи едва не утопилась, ведомая колдовством, а миссис Хантингтон осталась в столовой, бледная, как смерть, едва сдерживающая слезы.

Да, принца продали, когда он только-только родился, ради окончания войны, которую начинал не он, и справедливого в этом было мало. Как и в последовавшей попытке сделать счастливым Ричарда Балдера, пожертвовав Аллистером. Я понимала, почему наследный принц взбунтовался. Но методы, выбранные им для протеста, одобрить не могла никак.

Мангры постепенно отступали, сменяясь низкими пальмами с широкими листьями. Под ногами стало заметно суше. Соленые болота остались позади, и море по левую руку было глубокого синего цвета: здесь под водой скрывался старый коралловый риф, еще не знакомый с наступательной силой мангровых рощ.

Солнце в Ньямаранге всегда заходило быстро, и к помеченному гаданием месту мы вышли уже в глубокой темноте, подсвечивая себе дорогу ручным фонарем.

Здесь море широкой дугой вдавалось в берег, вынудив джунгли отступить, и мерно шумело внизу, за обрывом. Тропические леса не сдавались, методично, год за годом подбираясь к самому краю, неустанно пробиваясь сквозь песок и гранит. Морские пещеры, пронизанные корнями, выходили к самой воде. Спуститься туда можно было только по веревкам или самым прочным лианам — но нам и не пришлось.

Он сидел на самом краю, беспечно свесив ноги с обрыва. Весь какой-то смешной и несуразный, в слишком свободной рубахе и небрежно подвернутых штанах, с чем-то бесформенным и светлым в руках, — он казался бы обычным парнем, очередным туристом, забредшим в джунгли в поисках адреналина и новых впечатлений, если бы не волосы: выгоревшие почти до серебристой белизны, чуть отросшие за время скитаний, но все же достаточно узнаваемые, чтобы любой мог рассмотреть в них фамильную черту вайтонских королей.

Ричард Аллистер, принц Вайтонский, повернул голову на звук шагов, недовольно поморщившись, когда свет фонаря ударил прямо ему в лицо.

— Тао, — с легким удивлением произнес он и улыбнулся, не размыкая губ. На контрасте со светлыми до белизны волосами его кожа, едва тронутая тропическим загаром, казалась темной, и улыбка выглядела жутковато. — Представишь меня своей спутнице?