Второе дыхание

«Понаблюдайте… Что тут наблюдать и так все ясно – хотят легкой жизни», – подумал Будников, но к совету Антонова прислушался. Стал незаметно присматриваться к Виктору. Как к человеку и командиру. Кравцова отличали два качества – откровенность и вежливость. Однако во всем, что он говорил, чувствовалась некоторая недосказанность. «Сдержанный», – решил про себя Будников.

Спустя некоторое время, Юрий «открыл» Кравцова с другой стороны. Он видел, как Сергей работает с солдатами, и все чаще и чаще ловил себя на мысли, что характер у того не командирский. Будников никогда не слышал, чтобы Кравцов когда-либо повысил голос на солдат. Даже если те в чем-то допускали серьезные огрехи. Впрочем, не так, что-то другое в поведении Кравцова поражало Будникова.

Как-то он зашел в сержантский класс. Виктор беседовал с Романом Быковым.

– Не помешаю?

– Нет, – ответил Сергей и продолжил разговор с Романом. – Так в чем причина такого неряшливого вида? Служим и живем в одинаковых условиях, все опрятны, а вы… Если не ошибаюсь, разговор на эту тему у нас уже был?

– Да, – выдавил из себя Быков. Так показалось Юрию.

«Ясно, – подумал он, – не любит Кравцов наказывать. А может, и не хочет. Хорошие отношения с подчиненными – вещь хрупкая».

И все-таки Будников тогда заметил: неприятен Роману разговор с командиром. Стыдно ему, очень стыдно, что, пообещав однажды быть всегда опрятным, не сдержал слова.

А на следующий день Быков отутюженный, в начищенных до блеска сапогах, с сияющей пряжкой стоял на утреннем осмотре. На занятии по пограничной атаковал Кравцова вопросами. У него что-то не получалось, и он обратился за помощью к командиру, как будто и не было у них недавно неприятного разговора.

Будников потом не раз замечал, что пограничники обращаются к Кравцову по различным вопросам. Значит, верят: поможет, подскажет, поддержит. И Юрий сделал вывод: уважают Кравцова солдаты. Уважают, прежде всего, за то, что понимает их душу. Что в ответ на солдатское доверие отвечает своим, командирским. А не увлекается Кравцов наказаниями не потому, что не желает портить с подчиненными отношения. Просто боится обидеть каждого из них неосторожным словом, оттолкнуть от себя и коллектива.

Чуткости, внимания к людям, доверия, наконец… Этого, пожалуй, Юрию и недоставало. Теперь Будников точно знал, где он промахнулся.

«Конечно же Наговицин привык к большему, чем я от него требую. Андрей был первым помощником уволившегося Сахарова, его правой рукой, – рассуждал он, – ему вполне по силам наравне со мной заниматься обучением новичков. А разве в расчете нет нуждающихся в опеке? У Изюрова по физической – слабая тройка. На итоговой проверке может подвести. Почему бы не закрепить за ним Наговицина. И начальник заставы на это намекал».

Тот разговор с Андреем стал переломным в их отношениях.

– Нужно Изюрову помочь, – сказал он Андрею. – Я знаю, у тебя получится.

Впервые за время совместной службы на лице Наговицина не запечатлелось ироничной улыбки. Он уже привык: просить не в характере нового начальника расчета. Но в голосе Юрия он не уловил привычной начальственной нотки. Нет, Будников ему не приказывал. Он доверял ему Изюрова, доверял, как равному себе.

– Все будет сделано, – серьезно ответил Наговицин. – Слово.

Конечно, он должен был отчеканить «Есть», и не ответь подобным образом Наговицин еще день назад, несдобровать бы ему. Но в тот раз… Нет, ко всему, что сказал Андрей, вряд ли нужно было что-то добавлять.

А месяц спустя Наговицин пригласил Юрия в спортгородок. На перекладине подтягивался до пояса раздетый солдат, со спины его трудно было узнать.

– Изюров, – подсказал Наговицин. – Рекорды пока не ставит, но надежды подает большие.

Вскоре после прибытия Будникова на заставу капитан Антонов получил письмо от матери Менщикова. «Как служит мой сын?» – интересовалась она.

Антонов познакомил Юрия с содержанием письма.

– Я подготовлю ответ, – сказал он, – но, мне кажется, будет неплохо, если и вы выскажете свое мнение о Менщикове. Как командир и как товарищ.

Юрий попросил немного времени на то, чтобы получше узнать Александра и в суматохе дел забыл о поручении начальника заставы. Вспомнил о нем только после того, как разобрался в своих педагогических ошибках. Как служит Александр? Да разве можно пожелать заставе лучше солдата, чем Менщиков? Отзыв его был пространным и теплым.

– Мой не намного отличается от вашего. Сегодня отправлю, – положив в папку исписанные убористым почерком листы, сказал Антонов. И добавил: – Я рад, что вы нашли общий язык с подчиненными.