Второе дыхание

На мое третье «Мистер Квигли!» он наконец притормозил и сказал:

— Ч-что?

— Но если вы были в Челтнеме, то кто же тогда расписался за Глендину бандероль?

Оливер был в дурном настроении и потому высказал мнение, что это не мое дело. Я вкрадчиво напомнил, что всегда готов сообщить ему свежий прогноз состояния скаковой дорожки. Ну, раз так… Оливер Квигли полагал, что, когда курьер снова не застал никого дома, он так затрахался (это было собственное выражение мистера Квигли), что взял и расписался за Квигли сам, а бандероль забрал с собой и выкинул по дороге в канаву.

— Вы что, действительно так думаете? — спросил я.

— Зарубите себе на носу, — сказал Квигли, стуча зубами о трубку (так его трясло), — никакой бандероли они мне не доставляли, я на них в суд подам и последнюю рубашку с них сниму!

— Ну, желаю удачи, — сказал я.

— Убил бы эту суку Гленду! — сказал Квигли. — Ей-богу, убил бы, если бы она сама не убилась. Если эта чертова «Молния» не найдет мою бандероль немедленно, судиться с ними будет уже бесполезно… хотя я, конечно, все равно на них в суд подам! Я добьюсь, что этот ворюга-мотоциклист сам в кювет слетит!

Я слушал его злобное нытье и тихо радовался, что Квигли сейчас не рядом, а в Челтнеме, за сотню миль от меня.

Поговорив с Квигли, я с часик посидел молча и подумал. Шестеренки у меня в голове покрутились, и все наконец встало на свои места. Через час я позвонил еще в два места: в «Герб Бедфорда» в Ньюмаркете и в Гидрометцентр в Брекнелле.

Да, Джон Руперт и Призрак были правы. Убийство одного из членов компании посеяло раздоры между прочими.

Поскольку Джон Руперт дал мне номер своего мобильника («на всякий случай», как он выразился), я застал его в разгар игры в гольф, которую он любезно согласился отложить.

— Вам не стало хуже, надеюсь? — спросил он.

— Нет, наоборот. Можно задать вопрос?

— Сколько угодно.

— Насколько серьезна эта идея насчет книги о бурях?

— Простите?

Похоже, я и впрямь его удивил. Он осторожно спросил:

— А что?

— Понимаете, — честно ответил я, — мне нужен контракт… даже не столько контракт, сколько аванс.

— Аванс… на что-нибудь важное? В смысле, это срочно? Сейчас, между прочим, суббота…

— Мне кажется, я могу добыть вам еще одного члена компании. Но мне нужен билет до Майами.

На то, чтобы принять решение, ему хватило десяти секунд.

— Завтра — идет?

Завтра, то есть в воскресенье, к обеду, Рави Чанд обозрел мою тающую сыпь с увеличительным стеклом под яркой лампочкой. На лице доктора отразилось горькое разочарование.

— Что-нибудь не так? — с тревогой спросил я.

— Да нет, — тяжко вздохнул доктор, — с вашей-то точки зрения, все в порядке. А с моей точки зрения, мое подопытное животное сбегает, когда я еще не завершил своих исследований! Но Джет мне обещала, что каждую неделю будет вас привозить для дальнейшего лечения. Я опубликую результаты, как только смогу.

— А как же владельцы стада, от которого я заразился? — робко поинтересовался я. — Разве мои болячки принадлежат не им?

— Ну, владельцы, кто бы они ни были, используют это стадо как ходячую лабораторию. Полная изоляция от всех внешних факторов. Идеально. Они еще сделают миллионы на новых методах пастеризации.

— В смысле? — не понял я.

— Современные стандарты пастеризации требуют, чтобы молоко прогревалось при температуре 71,7 градуса по Цельсию не менее пятнадцати секунд. Человек, который запатентует новую технологию, позволяющую снизить температуру либо сократить время прогревания, сделает состояние благодаря экономии горючего. Именно этим они и занимаются. А вовсе не созданием новых заразных болезней, опасных для человека. В противном случае любые заболевания, подобные вашему, представляли бы огромный интерес. А между тем вами никто не интересовался. Инкубационный период был кратким, болезнь начиналась остро, а теперь вы быстро идете на поправку. Это первый зарегистрированный случай заболевания. Вы уникальны. Да, кстати, я назвал вашу болезнь в честь нас обоих: mycobacterium paratuberculosis Чанда — Стюарта X.

Доктор тепло пожал мне руку.

— Конечно, я не могу запереть вас в сейфе вместе с моими записями, но, бога ради, дорогой доктор Стюарт, дорогой мой Перри, постарайтесь остаться в живых хотя бы до тех пор, пока я не опубликую результаты своих исследований!

Джет заехала за мной на своей машине. Рави Чанд в своем белом халате вышел на порог помахать нам вслед. Ему и впрямь жаль было со мной расставаться, несмотря на то что расставались мы ненадолго. Я пробыл у него в клинике всего-то навсего со среды до воскресенья, но энергичная болезнь Чанда — Стюарта (слава богу, исцелимая) уже плодилась и размножалась во множестве чашек Петри в лаборатории доктора Чанда в ожидании всемирной славы.

Джет привезла меня на квартиру к бабушке, где ей со следующего дня вновь предстояло взяться за работу. Она, похоже, не имела ничего против такой перспективы, но для меня это означало конец той близости, которой я наслаждался всю прошлую неделю. Да, похоже, Джет таки успела прочно поселиться в моем черством сердце.