Второе поколение

С рыданием Палин рухнул у порога Башни.

— Тебе лучше? — спросил Даламар, когда Палин с трудом приподнялся с кушетки. — Глотни вина, это эльфийское, великолепного урожая. Мне его доставили из Сильванести, втайне от местных эльфов, конечно. Это первое вино, сделанное после разрушения суши. У него стойкий, горьковатый привкус — как у слез. Некоторые знакомые говорили мне, что не могут пить это вино — все время плачут. — Даламар протянул Палину бокал с темно-фиолетовой жидкостью. — И в самом деле, когда я пью его, на меня накатывает печаль.

— Тоска по дому, — произнес, покачав головой, Карамон, когда Даламар подал ему стакан.

Палин понял по тону отца, что тот расстроен, чувствует себя несчастным и очень боится за него. Но Карамон невозмутимо сидел в кресле и даже старался казаться беззаботным. Юный маг бросил на отца благодарный взгляд и стал пить вино, чувствуя, как напиток изгоняет странный холод из тела.

Непонятным образом вино заставило Палина думать о доме. «Тоска по дому»,— сказал Карамон. Палин ожидал, что Даламар высмеет это утверждение. Темные эльфы были «изгнаны от света» своего народа, им было запрещено возвращаться на древнюю родину. Грех Даламара заключался в том, что он надел черную мантию, чтобы обрести силу темной магии. Связанного по рукам и ногам, с завязанными глазами его привезли в телеге к границам лесов и выбросили.

Для эльфов, чьи многовековые жизни привязаны к возлюбленным лесам и садам, быть изгнанным из земли предков — намного хуже смерти.

Даламар казался таким холодным и равнодушным, что Палин безмерно удивился, заметив, как на его лице промелькнула и мгновенно исчезла гримаса горя, как рябь на спокойной поверхности воды. Однако судорожный страх юноши перед эльфом уменьшился — ведь что-то могло тронуть и Даламара, в конце концов.

Палин потягивал вино, смакуя горьковатый привкус, и думал о своем великолепном доме, который отец выстроил собственными руками, о гостинице — родительской гордости и радости, думал об Утехе, городе, уютно угнездившемся среди листвы огромных валлинов. Он покинул город, лишь когда пришла пора идти в школу, как и большинству юных магов. Юноша вспомнил о красавице матери и о двух непоседах-сестренках — они таскали у него мешочки с ингредиентами, пытались заглянуть под его мантию, прятали магические книги... Как это может быть — никогда больше не увидеть их?

Руки Палина задрожали.

Он поставил хрупкий бокал на столик рядом, чтобы не уронить его или не пролить вино, затем быстро огляделся — не заметили ли этого отец с Даламаром. Но те были заняты негромкой беседой у окна, выходящего на огромный Палантас.

— Ты больше ни разу с тех пор не возвращался в лабораторию? — тихо спросил Карамон.

Эльф покачал головой, откинул с головы капюшон, и его длинные шелковистые волосы разметались по плечам:

— Я вернулся через неделю после твоего отъезда, — ответил он, — чтобы убедиться, что все в порядке. А затем запечатал дверь.

— Значит, там все по-прежнему, — пробормотал силач. Палин увидел, что отец смотрит на Даламара пронизывающим взглядом, а лицо эльфа, глядящего на город, холодно и невыразительно. — Я полагаю, внутри должны быть вещи, которые могут дать магу громадную власть. Что находится там?

Почти не дыша, Палин поднялся с места и начал подкрадываться ближе, тихо ступая по густому роскошному ковру, чтобы не пропустить ответ Даламара.

— Магическая книга Фистандантилуса, собственные книги Рейстлина по магии, его пометки и сведения о травах и, конечно, его посох.

— Его посох? — внезапно спросил юноша. Даламар и Карамон повернулись к нему — лицо силача стало белее мела, Даламар чуть удивился.

— Ты говорил, что посох дяди потерян! — обвиняюще сказал Палин отцу.

— Так и есть, парень, — ответил Даламар. — Заклятие оплетает ту комнату, даже крысы не могут прошмыгнуть рядом. Никто не может войти туда, не расставшись с жизнью от боли. Если бы знаменитый посох Магиуса лежал на дне Кровавого моря, он не был бы больше потерян для мира, чем сейчас.

— Есть еще одна вещь в этой лаборатории, — медленно произнес Карамон, внезапно озаренный. — Портал в Бездну. Если мы не сможем попасть в лабораторию, то как ты собираешься пройти сквозь него, и что вы, чародеи, потребуете от меня, чтобы убедиться в смерти моего брата?

Даламар молчал, задумчиво вертя в руках бокал за тонкую ножку. Карамон, глядя на него, покраснел от гнева.

— Это была уловка! Вам не нужно было убеждаться в его смерти! Зачем ты нас сюда привел? Чего ты хочешь?

— От тебя ничего, Карамон,— холодно ответил эльф. Силач побледнел.

— Нет! — Его голос надломился. — Только не мой сын! Будьте вы прокляты, маги! Я не позволю этого!

Шагнув к Даламару, он схватил его... и задохнулся от боли. Рука горела, словно ее ожгла молния.

— Отец, пожалуйста, не вмешивайся, — пробормотал Палин, подходя к нему, и бросил на эльфа сердитый взгляд: — В этом не было никакой необходимости!