Второе пришествие (СИ)

- Церковь не может мириться с наличием у нее врагов, - произнес Чаров, осушая рюмку. - Милосердие не означает беззащитность - это понимали многие ее деятели на всем протяжении истории. Даже Иисус, будучи эталоном всепрощения и любви сказал: "Не мир пришел Я принести, но меч". Сказал он так по великой скорби, понимая, что иного пути нет. Не будет в руках меча, истечет без пользы и любовь из сердца. Потому, что далеко не все готовы ее принять. В мире так много зла, что без защиты добро так и останется благим намерением. А сейчас мы столкнулись с очень большим злом. - Чаров сделал небольшую паузу. - А теперь я должен вам сообщить одну важную вещь, которую нельзя будет говорить никому.

- Обещаю сохранить это в секрете. Клянусь Отцом нашим небесным. - Матвей неистово перекрестился.

- Патриарх поручил нашей службе решить этот вопрос.

- Как? - выдохнул Матвей.

Чаров не спешил с ответом.

- Он не ограничил нас выбором способов решения этого вопроса, - негромко, но весомо произнес протоирей. - Мы должны взять ответственность выбора способа на себя. Вы понимаете, о чем я?

- Да, - выдохнул Матвей. Достав платок, он вытер пот со лба.

- Еще коньяка? - в очередной раз предложил Чаров. Он подумал, что самое время его подчиненному ослабить напряжение.

- Буду признателен.

На этот раз протоирей налил двойную порцию. Матвей осушил ее одним глотком. Он все понял, подумал Чаров.

- Любой грех нам будет отпущен, кроме одного.

- Какого? - напряженно спросил Матвей.

- Если мы ничего не предпримем.

- Я понимаю. Но что именно?

- Помните историю Маттафия?

- Он убил еврея, принёсшего жертву на алтаре, построенном греками. Это послужило началом восстания против Антиоха IV Епифана, осквернившего Иерусалимский храм.

- Ваше знание Библии восхищает, - снова похвалил Матвея Чаров.

- Но вы намекаете, что я, как Маттафий...

- Разве я сказал, что вы, Матвей Вениаминович, как Маттафий. Такого я не говорил.

- Но тогда что?

Вид Матвея был растерянным и испуганным одновременно. Это пришлось не по душе Чарову. Хотя, чего другого он мог ожидать при таком напряженном разговоре?

- Совсем не обязательно, что в качестве Маттафия должны выступить вы. Но прежде скажите, по вашему мнению, какой участи заслуживает епископ Антоний?

- Грехи его тяжкие. Они заслуживают смерть.

Чаров облегченно вздохнул, их мысли, наконец, совпали.

- Прискорбно, но я разделяю ваше суждение.

- Патриарх..., - начал было Матвей.

- Оставьте в покое патриарха. Оно уже один раз прозвучало в нашем разговоре. И этого вполне достаточно. Все остальное мы сами.

- Вы правы, - пробормотал Матвей. - Я назвал его ошибочно.

- Надеюсь, этого больше не повторится.

Матвей кивнул головой.

Чаров слегка наклонился в его сторону.

- Вопросов с деньгами не возникнет, их будет ровно столько, сколько потребуется для дела.

- Но какова непосредственно моя роль?

- Найдите того, в чьи руки мы вложим наш карающий меч.

- Я сделаю, что мне поручено.

48.

- Я давно хотел поехать в какой-нибудь монастырь. Вы с нами?

- Разумеется, с вами. Но почему именно в монастырь?

- Считается, что в монастырях люди ближе к Богу, они идут туда, чтобы слиться с ним. Я прав?

- В целом, да.

- А не в целом? - Иисус внимательно посмотрел на Введенского.

Тот слегка замялся.

- В детстве и в юношеском возрасте я довольно часто бывал в монастырях. Меня туда возил отец по разным делам. И я немного общался с монахами, наблюдал за их жизнью. И у меня в целом не сложилось впечатление, что эти люди ближе к Богу, чем обычные верующие. Хотя, конечно, были и необычные личности, аскеты, невероятно набожные, ничем больше не интересующие, кроме своего служения. - Введенский замолчал.

- Почему замолчали, Марк?

- Но даже эти люди не производили на меня большого впечатления, у меня не было ощущения, что они заняты чем-то важным, тем более божественным. Когда я стал постарше, то спрашивал себя: а что такое быть ближе к Богу? В чем заключается смысл этого? Да и нужно ли это вообще? Меня сильно смущало то обстоятельство, что служение этих людей никак не влияло на остальной мир, он не становился от этого ни на йоту лучше. А коли так, к чему все эти жертвы, нужны ли вообще эти страстотерпцы? Не напрасны ли все их старания? Может быть, существует иной путь? Когда я стал старше, занялся научной работой, то даже возникала мысль написать на эту тему книгу.

- Почему же не написали?

- В какой-то момент я понял, что не готов к такому труду, мне не хватает личного опыта. Эта тема, на самом деле, гораздо сложней, чем кажется снаружи. У многих монастыри, монахи и монахини вызывают стойкое неприятие. Если быть честным, то я и сам такой, люди в черных сутанах отталкивают меня. Это была одни из причин, остановившая меня от работы над такой книгой. Я вдруг понял: пока я не пойму, в чем тут дело, нельзя приступать к труду, он выйдет чрезмерно субъективным и эмоциональным.

- И вы поняли?

- Меня захватили другие темы, и эта отступила на второй план. А сейчас меня она и подавно не интересует. Есть гораздо более важные сюжеты.