Второе пророчество (часть 1, СИ)

- А кто шестой? - заинтересованно спросила я, проходя в комнату и шурясь на клубы плавающего в полутьме табачного дыма. Помещение еле освещал ночник под зеленым тканевым абажуром, придавая царящей в нем атмосфере ауру совсем не деловой интимности. Небрежная обстановка диггерской берлоги показалась мне омерзительнее жизни угнетенного российского рабочего накануне великой пролетарской революции, и красноречиво подчеркивала калибр личности самого хозяина - ухватистого, жадноватого и немного неряшливого. Потертый шерстяной ковер производства фабрики "Красная большевичка", тройка разнокалиберных ветхих от старости кресел, журнальный столик загроможден донельзя захватанными пивными бокалами с отчетливыми отпечатками пальцев. Мечта криминалиста. На щербатую тарелку кучкой вывалено содержимое пары пакетиков с вялеными кальмарами, а у дивана практически стоят заскорузлые носки - источая едкие миазмы, перебивающие даже густой сигаретный смог. Уютом тут и не пахло, ведь женщины в этом доме отродясь не водилось. Мне сразу стало понятно, что наш диггер придерживается закоренелой холостяцкой мудрости: "Лучше молоко в холодильнике, чем корова на кухне".

- Девчонки!.. - навстречу нам поднялся высокий блондинистый парень, так и дышащий ядреным водочным перегаром. - С Новым годом! - он с ходу попытался облапить Галку, но покачнулся и под дружный хохот всех собравшихся - неловким кулем обвалился обратно в кресло.

- Отвали, дебил! - протестующе взвизгнула моя подружка и, перешагнув через чьи-то длинные, протянутые поперек ковра ноги, вскарабкалась на колени к Стасу, смирно сидящему в углу и ритмично покачивающему головой в такт льющейся из колонок музыке. Я прислушалась.

Красивый мужской баритон - мягкий, но чуть хрипловатый, пел на венгерском. Я удивленно приподняла брови, вникая в смысл песни, напоминающей лирическую балладу:

Нам не прощают гордый нрав,

Не разбирают: прав - не прав...

Здесь зла нетронутый анклав,

И все - враги

А коль ты просто человек,

То счастья не найдешь вовек,

Коротким станет твой забег,

Себе - не лги

Тут только в глаз, отнюдь не в бровь,

И ежедневно льется кровь,

Чужим богам не прекословь,

А прочь беги

Раз не даны тебе клыки,

То с сильным драться - не с руки,

Герои - просто дураки,

У них - долги

Пред чьей-то совестью чужой,

Перед отсроченной бедой,

За то, что жизнь еще с тобой,

Им - помоги

И может, через злобы лед,

Она незримо прорастет,

Позвав в безудержный полет,

Сквозь рев пурги

Тогда, назвав ее - Любовь,

Из пепла ты воскресни вновь,

А о погибших - не злословь,

Честь - береги...

Я невольно вздрогнула всем телом, переведя короткие четверостишия - огненными искрами впивающиеся в мою душу. Мне казалось, еще чуть-чуть и я пойму, о чем же на самом деле поет этот незнакомый, но определенно - талантливый и самобытный исполнитель.

- Нравится? - насмешливо спросил Стас, бдительно следя за выражением моего лица. - Оригинально, правда? Не то, что всякие там попсовые "муси-пуси"...

- Еще бы, - согласно улыбнулась я, стараясь вести себя естественно и ничем не выдать своей настороженности. - Кто он? Там фоном посторонний шум идет, запись точно не студийная... - эта улыбочка далась мне не легко и вряд ли сошла бы за искреннюю, если бы не спасительная полутьма. Ну да впрочем от улыбок никому еще не становилось светлее, не взирая на клятвенные уверения всяких детских песенок - мол, проверено на слонах и маленьких улитках.

- Я прошлым летом ездил на фестиваль нетрадиционной музыки в Будапеште, - знаток венгерских достопримечательностей одной рукой легко приподнял кошечкой льнущую к нему Галку и склонился набок, выключая музыкальный центр. В комнате сразу стало тихо. - Они его каждый год проводят - на одном из островков посреди Дуная, он поэтому даже так и называется "Сигет". А группа эта местная, пока еще мало известная: "Тайекозтато"

""Вестник" - мысленно хмыкнула я. - Ой, чего-то шибко будоражащее послание он нам несет..."

- А шестой - это я, - непоследовательно сменил тему парень, отвечая на мой вопрос. - Только я с вами не пойду, не тянет меня по подземельям шастать. Там, - он язвительно усмехнулся, - и шею сломать недолго. Зато информация моя верная, мне ее друзья прислали.

Удивительно, но почему-то я чрезвычайно спокойно восприняла тогда его категорический отказ лезть в городские катакомбы, хотя если разобраться - мы собрались в диггерской квартире именно для обсуждения подробностей этого мероприятия. Спрашивается, какого рожна было нужно Стасу от нашего сборища, если сам он решил остаться в стороне? И если бы я в тот вечер повнимательнее отнеслась к своим подсознательным ощущениям, то не проигнорировала бы подсказки интуиции, чуть ли не кричавшей: " Он - врет! Он что-то замышляет!"

- А не лучше ли на дискотеку свалить? - лениво предложил кто-то, чиркая зажигалкой.

Диггер испуганно дернулся, беспомощно оглянулся на Стаса и зачастил убедительной скороговоркой:

- Да вы что, ребята, это же экзотика!

- Ага, - не сдавался его оппонент, - плавали, знаем. Я вот прошлым лето в погоне за этаким экстримом с парашютом прыгнул...