Второе. Сборник рассказов

Директор, наш дай бог ему долгих лет жизни и крепкого здоровья, платить деньги умеет. Считает он, и надо сказать небезосновательно, что выплачивать зарплату официально — это прямой убыток ему и его семье. Так что Вадик здесь определённо промахнулся. А посему, такие работники, как мы знаем, что Вадиков много, а такой директор заботливый и экономный у нас один. Только в "чёрную" и только в конвертах!

Белая рубашка и смешной анекдот в этом деле не помогут…

Исповедь самурая

Соседка по купе, тычет мне под нос лоток с холодной котлетой, и сверкая стальными брекетами на зубах, говорит:

— Покушайте, пожалуйста. Она, конечно, холодная, но очень вкусная. Совсем ведь ничего не ели всю дорогу…

Отказываюсь и выхожу в тамбур. Ночь. Скоро мне сходить. Моя станция. Прислонился я горячим лбом к ледяному стеклу вагонного окна.

Что есть наша жизнь? С чем сравнить? С холодной котлетой попутчицы? Пожалуй:

…Лежал я когда-то давно, в мясном отделе гастронома, обветренным куском говяжьей лопатки. Меня купили мои родители на последние деньги и принесли домой. Папа прикрутил к столу мясорубку, а мама замочила в молоке хлеб и нарезала лук. Собираются они готовить котлетный фарш.

Так и я появился на свет. Началось моё формирование и становление личности.

Мама аккуратно слепила из полученной субстанции полуфабрикат и кинула меня в панировочные сухари.

Так я пошёл в школу, одетый в хлебную крошку. Дальше я увидел чугунную сковороду, которую в своё время папа привёз из Чечни, и в которой уже дымилось масло. Так я попал в армию. Жарился я там ровно два года и три дня. Чугун сделал из меня настоящего человека. Из тёплого фарша, я превратился в отличную, сочную и вкусную котлету.

Потом мама и папа пропали куда-то, а я оказался на тарелке с гречкой, украшенной двумя дольками огурца.

Так я вышел на работу и работал там надо сказать жизнерадостно. Ждал пока мной начнут восхищаться и хвалить мои вкусовые качества.

Рядом с моей тарелкой, поставили тарелку для воспитателя, в ней был свиной эскалоп и пюре. Так я познакомился с ней. С той, которая стала мне чуть позже женой.

Стол, на котором я лежал в тарелке, находился в помещении столовой детского дома. Сегодня у всех праздник. Первомай. Красный день календаря. И детишек зачем-то на пионерской линейке угощали сладостями. Вот и сейчас склонился надо мной, бритый наголо хулиган Сашка. Достал из штанов печеньку и крошит ею на меня. Воспитатель орёт, чтобы ели обед, черти такие. Котлеты остывают и вообще бывают только 2 раза в год. Не слышит её Сашка. Грызёт печенюху и лыбится. Воспитатель отвешивает ему сзади энергичный подзатыльник и только после этого Сашка роняет свое печенье под стол, и надкусывает наконец-то меня. Это счастье для меня быть кому-то нужным. Быть полезным. А это значит, что я получаю новое звание и прибавку к окладу. Социальный лифт работает. Спасибо родителям, что сделали из меня нужный полуфабрикат! Вкусно и полезно.

Надкусил меня Сашка и кинул обратно в гречку. Есть он не хочет, также, как и другие дети. Объелись они сладостей перед обедом.

Злая повариха Аня, собирает тарелки с недоеденным обедом и ставит их обратно на раздачу, посудомойке Оле. Та энергично собирает надкусанные котлеты и куски мяса себе в лоток. Моет посуду и собирается домой.

Радостные мы все мясные изделия лежим в этом лотке…

Расписались. Отгрохали свадьбу. Купили с женой холодильник в кредит. Едем в тесной Ольгиной сумке на отдых в Турцию. Живём полной жизнью. Не хуже, чем у других.

И детки свои уже скоро должны появиться на свет. Я прикручиваю к столу мясорубку, жена просеивает панировку…

Много лет прошло с тех пор. Дети окончили школу и институт.

Вот уже и Ольгин виден дом. Немного осталось. На улице становится прохладно, и мы жмёмся с женой надкусанными боками, поближе друг к другу. В нашем лотке отключили центральное отопление. Мы стали, наверное, жёстче и не такие вкусные как раньше, но всё ещё не перестаём радоваться жизни.

У Оли во дворе дома живёт огромный пёс алабай — Нагльфар. Чувствует он приближение своей хозяйки с добычей. Радостно щёлкает пастью. Первомайский обед…

Сыплет щедро перед ним Ольга объедками.

Звонко смыкаются челюсти алабая, не выдерживает у меня сердце. Пришло моё время. Вскрикнул я от резкой боли и тромб оторвался. Прекратил я существовать на этом свете.

Прошёл я путь югославского самурая — от податливого фарша до холодной надкусанной котлеты.

Успел ли я исповедаться перед концом? Кажется, нет.

Хотя постой — ка. Я сейчас как раз исповедуюсь своим лбом перед холодным стеклом вагонного окна. Останется от меня след. Отпечаток лба на стекле. Через полчаса моя остановка. Я выйду и стекло затянет опять сеткой ледяной испарины.

Я иду к тебе алабай. Уже не долго осталось. Потерпи голодный пёс Нагльфар, я уже чувствую, как твоя хозяйка Оля улыбается своими брекетами в ночи, у неё сегодня только одна котлета для тебя и везёт она её через всю страну в купе вагона из которого я выхожу на своей станции…