Второе сердце

В окне кухни погас свет. Наверное, кончили готовить, сейчас будут ужинать… Чем бы я его кормить по вечерам стала? Чем?! Небось сообразила бы, наизобретала! Девочки обеды мои хвалят, вечно стараются вне очереди занарядить дежурить на выходные. «Мы что надо — купим, что велишь — заготовим, тебе лишь сварить-пожарить останется, Светочка!» Хитрованки! Вера стряпать не любит, Тамара все делает тяп-ляп, а Катя, считай, вообще ничего не умеет. На Свете свет клином сошелся! Не жалко однако, не переломлюсь. И времени свободного у меня больше всех. У них — дела да дела… Я бы вас, Григорий Иванович, очень вкусно кормила! «Отложите газету — вот испробуйте-ка!..» Может, и жена вас кормит вкусно, а я бы — еще вкуснее! Она — очень вкусно, а я бы — очень-очень вкусно!.. Дура ты, Светка, дура набитая! Отправляйся-ка лучше домой, в общежитие родное!.. До свидания, Григорий Иванович, до понедельника…

Этой ночью ей ничего не снилось. А если и снилось, то что-нибудь пустяковое, поскольку потом не вспоминалось.

Разбудила ее не ночевавшая дома Катюха. Как пришла — в плаще и платочке — сидела она на неразобранной постели и смотрела на Светлану. От этого взгляда, наверное, Светлана и проснулась; скинула одеяло, села на своей кровати — напротив.

— Ну что, простились?

— Простились… Родители его на даче были…

— Куда он — на практику-то?

— На Памир.

— Ничего! Авиапочтой письма даже с Дальнего Востока дня за три приходят. А до Памира рукой подать.

— Да-а… Полтора месяца не увижу…

— Не хнычь!

— Загуляет еще…

— Перестань, говорю! С кем ему там загулять? Там же все девки — с косичками и в шароварах.

— Мы тоже в брюках ходим…

— Ладно, ладно тебе! Девчата не встали?

— Я к ним не заходила. Верка, наверное, еще с вечеринки не вернулась. А Тамара… Тамаре нынче лафа была! Тамара без Верки вольготничает!

— Погорит она когда-нибудь!

— Не погорит. Будто не знаешь: у нее на вахте блат… она их конфетами задабривает. А «своего» за жениха выдает.

— Раздевайся давай да ляг — поспи, Или чаю сперва выпьешь?

— Не хочу я чаю.

— С вареньем.

— Все равно…

— Не хочешь — как хочешь.

Светлана набросила на плечи халат, умылась, наспех причесалась, сходила на кухню поставить чай. Вернувшись, увидала, что Катя уже спит. Причесалась окончательно, принесла закипевший чайник.

— Ух, в самый раз я — к самовару! — ввалилась в комнату запыхавшаяся Вера.

Она скинула курточку и, приплясывая, прошлась от двери до окна, от окна до двери.

— Ходи-гуляй, веселая жизнь!

— Тише! Катя только что уснула.

— Проводила, значит, своего геолога?.. «Провожали гармониста…»

— Да ты никак до сих пор при градусах?! В гостях не напелась!.. И в самом деле — под парами!

— Это есть! Полночи с морячком по городу гуляла — так и не проветрила свою буйную головушку!

— Что за морячок еще?

— Из «мореходки», с пятого курса! Нормальный парнишка!

— Ты же с Петром собиралась на вечеринку идти!

— А я с ним разругалась там в пух и прах! В пух и прах! Он — только начали танцевать — вцепился в лахудру одну… была там такая, с головы до пят вельветовая… и все с ней да с ней! На меня ноль внимания! Я же — в отместку ему — с курсантом хороводюсь. Но Петушку, вижу, хоть бы что! Совсем рассвирепил меня! Я морячку и говорю: «Пошли гулять!» — «Пошли!» — говорит… Часов с трех по улицам шлялись. Морячок меня норовил на каждую скамейку усадить, в каждый темный угол затолкнуть… Шаловливые ручонки у морячка! Да я меру знаю!.. А подходим сейчас к общежитию — Петька навстречу. Ждал! Я — мимо, они с будущим капитаном — в сторону: по-мужски поговорить. Пускай поговорят!

— Доиграешься ты…

— Перемелется — мука будет!.. Ах, Светка, до чего я, оказывается, ревнивая! И не думала никогда. Он же первый раз так со мною! Подразнить, что ли, хотел?

— Пей чай — остынет совсем!

— Да ну твой чай к лешему!

— С вареньем…

— И варенье туда же!.. А Катюха крепко спит, умаялась девка! Мне тоже вздремнуть не мешает. Томочка, надо полагать, «жениха» своего выпроводила… Одиннадцатый час — день на дворе! Пойду лягу.

Светлана убрала со стола еду и посуду, прибралась в комнате, села поближе к распахнутому окну с книгой и, открыв ее на заложенной кленовым листом странице, попыталась сосредоточиться. Удалось ей это не сразу: давно ставшие привычными переживания за подруг помимо ее воли накатились, размыли строчки, застили глаза… Переживать, конечно, бесполезно. И глупо даже. Жизнь идет по каким-то особым, непонятным законам, на которые она, Светлана, никак повлиять не может, хоть целыми днями сиди и переживай. Но и гнать свои невеселые думы — тоже дело пустое. Наоборот, чем настойчивее их гонишь, тем упорнее они цепляются. Хитрые: сделают вид, что уходят, а сами в одну дверь выйдут, в другую войдут. Только успокоишься — снова тут как тут! Лучше не гнать — покрутятся, покрутятся, увидят, что никому до них вроде дела нет, и исчезнут незаметно, по собственной охоте…