Второе сердце

— Димка спит… — сказала, по одному взгляду привычно поняв его, никогда не ожидающая лишних вопросов жена. Она собирала шваброй с пола остатки мусора; собрав, стряхнула в унитаз, спустила воду. — А я тебя смогу проводить, Сережа, до самого аэродрома! Я попросила приехать маму — через час она будет. Пускай заодно и переночует у нас.

— Пускай, конечно.

Он потоптался в коридоре, пытаясь вспомнить что-то, постоял над телефонным аппаратом, внимательно рассмотрел в зеркале свой утренний порез под носом, еще потоптался…

— Поставь чайник — пить смертельно хочется!

С такси они связываться не стали: безнадежность — относительно быстро дозвониться до диспетчера, заказать машину на нужное время, дождаться ее без нервотрепки — в субботу-то! — исключала комфортабельный вариант первых километров командировочного маршрута. Посидев, как положено, перед дорогой, вышли они из дому за два часа до времени вылета.

Отойдя от парадной несколько шагов, Сергей остановился:

— Забыл все-таки что-то… точно — что-то забыл!

— Ну, подумай.

Он и правда минуту подумал, поставив на панель чемодан, потом, махнув рукой, снова подхватил его.

— Ладно! Все равно — не возвращаться же! Пути не будет.

Дошли до станции метро, без толкотни спустились на платформу, сели в вагон.

— Нет, что же я все-таки мог забыть — не то в чемодан сунуть, не то сделать? Ума не приложу!

— Электробритву взял?

— Взял.

— Платки я тебе сама положила — с левой стороны.

Так… Так… Почитать взял… Дорожные шахматы… Аллохол… Мыло, зубная щетка, паста… Документы… Всё вроде на месте… Позвонил… позвонил… За квартиру уплачено…

— Может, ты «Вечерку» хотел с собой прихватить? Ту, с шахматными задачками?

— Без меня решай задачки, с мамочкой! Досыта наговоритесь — глядишь, можно будет и головой поработать, языкам отдых дать.

— Он же что-то забыл — он же еще и злится!

— Да не злюсь я. Не люблю неясностей…

Он подумал вдруг о девочке, отправлявшей днем поздравительную открытку. Вспомнил оставленный им тогда, на почте, без внимания взгляд женщины с коробкой — как она смотрела на заштопанные чулки и стоптанные башмаки девочки. Вздыхала… Нет, не только он присматривался, не только он наблюдал! Теплится еще в людях чувство причастности к чужому неустройству, к чужой нужде. Слава богу, что теплится…

— Кстати, а вчера нам «Вечерку» приносили? Я что-то не видел.

— Принесли вчера «Вечерку», на твоем столе лежала «Вечерка»!

— Ага. Значит, внимания не обратил…

На кольце автобуса, подбрасывавшего от метро в аэропорт, пришлось ожидать. И отправился автобус не сразу, так что, когда они оказались наконец в огромном зале ожидания, регистрация на их рейс заканчивалась.

— Праздник на носу… — не глядя на Сергея, сказала жена.

— Ничего себе — на носу! Больше чем полмесяца еще. И я же сказал: успею вернуться!

— Речь не о нашем, празднике — я про двадцать третье февраля. Ты там не особо празднуй-то!

— Ну вот! Последний, как говорится, инструктаж! Интересно, все жены так же своих мужиков напутствуют? Потолкуй с приятельницами, разузнай: вернусь — расскажешь! Хоть на пятом году супружества знать буду: у меня одного жена такая или и другим не легче!

— Многие семьи с командировок разных, с рыбалок да поездок на охоту разваливаться начинают. Где вино, где веселье, там и… женщины… Далеко за примерами ходить не надо: ты, когда от первой жены уходил да со мной женихался, не просыхал, помню…

— Хватит! Тебе не кажется, что пластинка несколько заезжена?

— Ничего, ничего, потерпи!

— Тише! Погоди… Посадку объявили!

Они спустились этажом ниже, влились в толпу отлетающих-провожающих, целующихся и обнимающихся на подступах к эскалатору.

— Никак все же не могу успокоиться: что забыл? чего не сделал?

— Рыбой я тебя редко кормлю! — засмеялась жена.

— Тебе все хаханьки! Никакого сочувствия! Рот до ушей — неловко даже: мужа провожает — всплакнуть хотя бы для приличия полагается, а она веселится! — Сергей извлек из кармана паспорт, билет, посадочный талон. — Самое смешное будет, когда я вернусь: вот увидишь — вернусь и сразу же вспомню, что забыл!

— Вот это непременно! Это уж — как пить дать! — засмеялась жена совсем откровенно и несколько раз быстро поцеловала его в одну и другую щеку.

— Смеется?! — Он удивленно поднял плечи, встал на ребристую ступеньку эскалатора и так, с поднятыми плечами и склоненной набок головой, полого поплыл вверх — на досмотр ручной клади и к выходу на летное поле.

ВИТОК СПИРАЛИ (Девять сцен послесловия к драме)

1

Дом — небольшой, дачного, по внешнему виду, типа, но теплый, рубленный из толстого бруса, — стоял на кривой улочке недалеко от ее отворота с шоссе, отгороженный и от шоссе и от параллельной ему железной дороги стеной уже не юных, но еще не загрубевших, послевоенной посадки, сосен и елок. Деревья полностью скрадывали шум проезжавших автомобилей и частично — грохот электричек.

В передней комнате, обставленной — так же как спальня, веранда и кухня — подержанной городской мебелью пятидесятых годов, в кресле-качалке сидела Светлана Петровна, нестарая шестидесятилетняя пенсионерка, и вязала.