Второй Беличий Песок (СИ)

Паровоз-зимоход двигался без особенного шума, с шипением пара, скрипом механизмов и хрустом льда под ведущими колёсами; лыжи, на которых стоял локомотив и вагоны, при скольжении издавали едва заметный шум. Вслуху этого поезд чаще можно было заметить по столбу дыма, а не по звуку - на полном ходу паровоз дымил вовсю. Громоздкая железная бочка с деревянной кабиной плавно проходила повороты лыжни, таща за собой вагоны; часто их было около десяти - грузовых, платформ, и для перевозки грызей. Шушка знал, что самый обычный паровоз - это тип "Л", или "ЛеммингЪ", и умел различать его серии от первой до седьмой по характерным признакам.

Однако более всего бельчонок любил попыриться на прохождение огромных "Соболей", тяжёлых трёхкотловых паровозов - такой монстр тащил за собой до сорока обычных вагонов! Соболёвый поезд оказывался такой длины, что занимал всю переправу - когда локомотив выезжал с реки, хвостовой вагон только заезжал! Даже Шушка соображал, что это и есть наиболее критичный момент, когда на переправу ввален максимальный груз - вся масса льда могла сдвинуться, образовав провалы или трещины. Впрочем, когда поезд уже катился - оставалось только таращиться ушами, все предосторожности принимались до, но никак не во время. Регулировки на шушкиной переправе не имелось, все поезда шли в одну сторону - обратный мост находился в трёх килошагах выше по реке.

Шагая по уже как следует утоптанной тропе вдоль ледяной колеи, Шушка часто размечтывался о том, что когда-нибудь будет водить такие паровозы, лучше всего соболёвые, и пушная грызунья Айна будет махать ему лапкой, когда состав проедет мимо её гнезда... Так, что-то не в пух, подумал грызёныш, и мотнул головой. Ослушавшись, он понял - чуткое ухо уловило еле слышимый треск под ногами. Бельчонок вернулся назад и разглядел подозрительный участок льда - не совсем такой как остальной лёд, но и не особо похожий на полынью. Шушка вытащил из-за пояса топорик на длинной ручке и проверки ради врезал по льду, замахнувшись со всей дури.

Раздался хруст ломаемой корки и плеск воды. От полной неожиданности Шушка выпустил из лап ручку, а когда понял и попытался схватить её - топор уже пошёл на дно, как топор. Грызь едва сам не загремел в пробитую полынью - как он прошёл по ней и не провалился, непонятно - видимо, прошёл в стороне. Вспушившись от внезапности, он ослушал событие подробно и подробности ему не понравились - выходило, что как раз одна из вмороженных под колею ледяных труб развалилась - Выудыш показывал на пальцах, что происходит - отколовшийся кусок затягивает под основной слой льда и уносит течением. Наморду была та самая жажа, ради которой он несколько дней топтался тут, как овца на лугу, и это даже обрадовало. Шушка хотел цокнуть кому-нибудь об этом, но огляделся и понял, что никого нету.

Став соображать дальше, бельчонок прижал уши. Согласно инструкциями, цокнутым заранее и более-менее запомненным, в случае эт-самого, которое теперь было наморду, следовало взять в лапу красный флажок и идти на поворот пути, дабы оттуда отсигналить приближающемуся поезду - или отсигналить раньше, если не успеть дойти. Кислота состояла в том, что флажок был обмотан вокруг ручки топорика и теперь вместе с оным лежал на дне. Грызунёнок уставился на полынью и на пустые лапы, после чего стреканул по тропе вдоль колеи, надеясь добежать до горки; однако, пройти столько неспеша, за пару килоцоков, и пробежать - совсем разные пески, так что скоро он выдохся и упал. Подняв голову, Шушка услышал поверх заснеженных крон деревьев движущийся фонтан дыма. В воздух взлетели вороны, как они всегда это делали при приближении поезда, и закаркали - что впрочем для ворон не удивительно.

Шушка жутко испугался - едва ли он так опушнел, когда в прошлом году за ним гнался волк! Волк был записан в эволюционную память, так что лапы сами знали, что делать - а сдесь нагрузка приходилась именно на рассудок, что и вызывало. Он понял, что если не отсигналить поезду - тот въедет на переправу, остановится слишком поздно и ухнет в воду!... Тут конечно взрослый грызь прибавил бы "скорее всего", потому что это явно не факт: поезда отнюдь не сходу валили на лёд, а подъезжали осторожно, так что малейшего признака того, что не всё в пух, могло быть достаточно. Однако для грызунёнка, охваченного сильнейшим страхом, это были не доводы; к тому же он понял, что лично утопил этот трижды грызаный флажок, будь он нежаден! От такого лютейшего невезения Шушка громко пискнул, прикусив до крови губу резцами.