- Время есть, Марисо, - тихо цокнул он себе под нос, - Мы ещё дадим песку, обещаю тебе.
Уши приняли достаточно стоячее положение и грызь сделал что и обычно, тобишь вспушился. Тем не менее ухо ловило что-то не то, и скоро он сообразил, что именно - невдалеке кто-то пошмыгивал носом, как он сам несколько децицоков назад. Встав с затёкшего хвоста, Макузь вышел на песчаную дорожку и хотел отправиться в учгнездо, послушать как оно там после урагана и не нужна ли помощь знакомым и незнакомым грызям. Хотел, но не пошёл, потому как за порослью ивняка заметил серые с чёрным уши, а под ними тёмно-красную гривку волос: похоже, та самая белка, которую он слыхал на первомайском сборе! Это цо-цо неспроста, подумал грызь, и завернул туда. Услышав его, белушка утёрла слёзы с мордочки. Поглядев на уши серенькой, Макузь понял что она будет не против, если он присядет рядом, что он собственно и сделал.
- Что-то случилось, белка-пуш? - осторожно цокнул он, - Не овощно ли?
Под овощным он как обычно подразумевал, не требуется ли какая помощь. Собственно он мог цокнуть ровным счётом любое другое слово, потому что смысл был совершенно чист.
- А? - встрепенулась белка, - Овощно? Да не цокнула бы...
Она посмотрела на белкача двумя глазами - а не одним, как раньше. Макузь был среднего размера грызем с повышенной рыжестью, которая к хребту переходила в бурость, а белой шерсти на брюхе имелась только узкая полоска. Это было слышно, потому как на белкаче были только короткие портки, во все стороны равные и подвязанные верёвкой. Белкач тоже не упустил случая расслушать белочку и нашёл, что она таки прелестна - ровный серый цвет шёрстки оттенялся покрашенными в фиолетовое и чёрное лапками и ушками.
- Да это... ветер, - цокнула она, - Собака задавило. Вот ходила относить тушку на расслушивание...
Серенькая снова шмыгнула носом и прижала ушки, вспомнив про собака.
- Чисто, - вздохнул Макузь, - А у меня согрызунью туда же.
- Очень сожалею, грызо-пуш! - округлила глаза белка.
- Почему? - слегка улыбнулся Макузь, - Ты же её не знала, как и йа твоего собака. А собаков и белок по всему Миру за день уж наверняка немало того.
- Это да, - почесала за ушком серая, - Но ведь тебя йа вижу, и знаю что это не в пух, когда эт-самое, потому и сожалею. И ты кстати тоже поэтому подошёл, так ведь?
Белка поглядела ему в глаза и положила лапку поверх его лапы.
- Кстати йа Ситрик, - цокнула серо-фиолетовая белочка.
- А йа Макузь, - цокнул Макузь.
Впринципе, раньше у Ситрик был пух обычного серого цвета, как это бывает достаточно часто, если цокать о белках - мелкие неразумные белки, которых крупные разумные белки называли белочью, обычно линяли от зимы к лету, сменяя рыжее опушнение на серое и обратно. У грызей это наблюдалось в гораздо меньшей степени, так что можно цокнуть и вообще отсутствовало - поэтому раз уж белка серенькая, то рыжей сама по себе не станет. Однако имелись средства для того, чтобы изменить цвет пуха намеренно - в частности уцокнутые миллиционеры и пропушиловцы, ловящие хищных зверей, красили гривы и уши в зелёное, чтобы не маячить - в общем грызям было довольно попуху, какого цвета уши, поэтому для практической пользы они могли расписать их хоть под радугу.
Ситрик же носилась по цокалищу, как сорока по лесу - то одна возня, то другая, то опять первая, то обе вместе. Случалось это из-за того, что семья Треожисхултов была большая, и всякой возни у грызей хватало, а Ситрик была очень лёгкой на подъём и сама напрашивалась на такие вещи, которые у многих вызывали лимонное выражение морды. Для большинства грызей надобность обходить все товарные лавки в поисках чего-нибудь редкого, которое внезапно понадобилось, являлась откровенно напрягающей - по причине грызоскопления на узком участке пространства и времени. Те же самые пуши легко могли пройти в пять раз больше расстояния, но только если за дровами, кпримеру. Ситрик даже не могла цокнуть, как у неё это получается, но она обладала явным даром чистейшего цоканья и могла в двух словах объяснить даже сонному сурку в три часа ночи весьма сложные вещи.