Второй день на царствии

— «Резать! Резать, не дожидаясь перитонита!» — воскликнул Рудов знаменитой фразой из фильма «Покровские ворота». Это даже хорошо, что везде карантин объявлен, а значит не улететь, не уплыть, не уехать они не смогут. Вот мы их тут, тепленьких, за жабры и возьмем!

— Что это ты вдруг так раздухарился, Сергей Иваныч?! — хитренько щурясь на друга, спросил Афанасьев.

— А что, нам одним, что ли раскошеливаться за них за всех прикажешь?! — набычился «пруссак».

— Ну, мы-то с тобой еще, положим, не раскошелились.

— Так, едем же! — парировал Рудов. — Согласно вашим обещаниям. Все чин по чину.

— Кстати, ты мне так и не сказал, сколько задекларировал.

— В отчете прочитаешь. Небось, уже договорился с Тучковым, чтобы копии всех показаний были положены тебе на стол?

— Верно. Отчасти. Но с условием, что данная информация будет общедоступна всем членам Высшего Совета. Так, все-таки, темнила ты этакий, сколько?

— Десять, — буркнул Рудов, шмыгнув носом и отворачиваясь в окну.

— Не понял! — вытаращился на него Верховный.

— Да, чего тут не понять-то?! Русским же языком сказано тебе, — впервые за все это время обратился к нему с нотками неприкрытого раздражения Рудов, — что десять миллионов баксов.

— А-а-а! — понятливо протянул Афанасьев и тут же прикинул, — По нынешним временам шестьсот пятьдесят «деревянных». Куркуль, ты, однако, Иваныч!

— Ясен пень. Проехали? — и, дождавшись утвердительного кивка продолжил. — И с другими назначениями надо поторапливаться.

— Надо. Не спорю, что срочно надо решать вопрос с премьером и министром иностранных дел. А то нехорошо, когда за всех отдувается Нечипоренко, на которого наседают со всех сторон, а Рябцов тут уже заявления распространяет, даже не проконсультировавшись.

— Я думал, откровенно говоря, что ты замкнешь на себя всю исполнительную власть. И должность премьера тогда будет ни к чему, ибо зачем она нужна при и так сильной исполнительной власти? Лишняя же ступень!

Афанасьев на это только покачал головой:

— Тут ты Сергей Иваныч не прав. Я и так совмещаю должности Начальника Генштаба и Главы Совета, а ты мне еще хочешь подкинуть этот подарочек в виде кабминовского серпентария?

— Но ты же сам сказал, что через два месяца подашь в отставку? — удивился Рудов.

— Так и сделаю. Не сомневайся. Но на посту премьера должен быть человек, как минимум, разбирающийся в этой кухне и знающий хорошо работу аппарата правительства изнутри. К тому же не такой узколобый специалист как я или ты, например.

— Тогда надо крепенько подумать над этим вопросом. Такого человека запросто найти будет, пожалуй, трудновато. Вряд ли те, чьи фамилии на слуху у обывателя захотят связываться с хунтой, а кабинетного червя тоже не хотелось бы иметь на такой ответственной должности. Был уже прецедент, со всякими там типа Гайдара да Явлинского.

— Ты прав. Надо срочно искать того, на кого можно будет сбросить основную рутину.

— А какую же роль тогда ты отводишь себе?!

— Роль пугала.

— ???

— Да-да. Ты не ослышался. Я возьму на себя роль вселенского пугала. То есть буду стращать, кричать, «ташшить и не пушшать», беря на себя роль громоотвода, чтобы остальным в моей тени спокойнее работалось. Ты, конечно, для этой роли, подходишь более меня, но извини, ты сам отказался от этого перед Посланником.

— Ташшить и не пушшать — это к Тучкову, — усмехнулся Иваныч.

— Его тоже иногда надо одергивать.

— А устоишь под градом камней? — усомнился Рудов, потирая подбородок.

— А куда деваться? Да и ты ведь обещал меня не бросить.

— Ну да, ну да, — закивал головой Иваныч.

— Вот и давай, советуй, кого назначить на пост министра странных дел.

— Иностранных, — поправил его Рудов.

— В последнее время, при Калантарове, упокой Господи его душу, они были скорее странными, чем иностранными.

— Даже не знаю, что и посоветовать, — пожал он плечами. — Все или почти все из его замов, так или иначе, уже прикормлены кем-то из великих держав. Взять того же Рябцова. Это, до какого же цинизма надо дойти, чтобы во всеуслышание заявить, что высшим приоритетом для российской дипломатии на Ближнем Востоке является обеспечение безопасности Израиля. Во, как! Даже не нашего контингента в Сирии, а Израиля! Картина называется: «приплыли»!

— Да. Помню. У меня после его слов было несколько неприятных разговоров с коллегами из арабских государств и Ирана, — поморщился от неприятных воспоминаний Афанасьев.

Помолчали несколько минут, погружаясь каждый в свои думы. И вдруг Афанасьев хлопнул себя по лбу, чему-то радостно улыбаясь, так, что даже обернулся на него невозмутимый Коржик, а у Михайлова из уха вылетела гарнитура. Рудов с любопытством воззрился на него.

— Слушай, Сергей Иваныч, а не назначить ли нам на пост Министра иностранных дел Машу?

— Какую такую Машу? — разинул рот, в полном недоумении Рудов.

— Да, какую-какую?! Одна у нас Маша. Это Хазарова.

— Бабу?! — едва не выпучивая глаза, проговорил «пруссак».

— Э-э-э, брат! Это не баба! Это конь с яйцами, причем, стальными! Не то, что наша мямля Конюшевский. Тьфу, прости Господи, — делая вид, будто отплевывается, воскликнул Афанасьев.