Второй день на царствии

— Это хорошо, что поняли. И все-таки, поясните мне причину вашего неудовольствия? Ведь не на ровном же месте оно образовалось?

— Охотно! — вновь вскочила она на своего боевого коня. — По какой-то нелепой и полагаю досадной случайности, возможно сами того не желая, и уж во всяком случае не предвидя последствий, вы поручили общение с представителями ближнего и дальнего зарубежья гражданину Нечипоренко.

— Да. Было такое. Не спорю, — не стал отпираться Верховный. — Он первый, кто прибыл со своими спасателями на место происшествия, а что?!

— А то! То же, мне, дипломат еще тот. Мало того, что он погибших при взрыве представителей государств, где ислам является государственной религией, велел положить в гробы, а не на специальные носилки, так он еще умудрился отдать распоряжение о выставлении останков в Колонном зале для прощания.

— А что?! — не понял Афанасьев. — Надо же с ними попрощаться, отдать дань, так сказать, уважения.

— Да какого, к черту, уважения?! — опять вспылила она. — Этот недоумок разве не знает, что каждый уважаемый правоверный должен быть, если этому ничего не препятствует, захоронен в тот же день до заката Солнца.

Афанасьев с Рудовым недоуменно переглянулись, явно оконфуженные.

— Я что-то такое слышал, — неуверенно пробормотал Рудов.

— Я тоже где-то об этом вроде читал или слышал. Не помню точно, — нехотя признался Верховный.

— Но и это еще не все! — продолжала свое наступление по всем флангам Хазарова. — Проясняя зарубежным представителям обстановку, складывающуюся вокруг этой трагедии и объясняя появление на улицах военных частей на спецтехнике, этот с позволения сказать доброхот, не нашел ничего лучшего, как посоветовать дипломатам укрыться в своих посольствах. Думаете, почему? Да потому, что по его видению не исключены провокации уже в отношении самих представителей дипломатических ведомств со стороны дезориентированных в обстановке граждан! Последнее предложение можете взять в кавычки, потому что я его просто процитировала. Ну, не дурак ли?!

— Гмм… — промычал неопределенно Афанасьев, но все же сделал робкую попытку заступиться за глупого, но усердного врио министра МЧС, — я понимаю ваше раздражение, Мария Владимировна. С точки зрения дипломатической этики и знания законов шариата, Нечипоренко, безусловно, дал маху. Однако, с точки зрения эмчеэсника, желающего предотвратить ненужные эксцессы с новыми людскими жертвами, он действовал вполне оправданно, ведь никто не гарантировал, что уязвленные москвичи столь дерзким терактом не пойдут бить окна в американском, скажем, посольстве, как это было в 99-м при нападении на Сербию.

— Да?! А мне что прикажете в этом случае делать, когда иностранные дипломаты обрывают мой телефон с требованием официального разъяснения ситуации? Мне что дезавуировать его слова?! На каком основании?! Ведь мы даже не в курсе новой политики руководства! Вторые сутки министерство пребывает в подвешенном состоянии…

— Вот поэтому я сейчас и звоню вам, дражайшая Мария Владимировна, чтобы договориться с вами об очной встрече для расстановки всех точек над i.

— А почему именно со мной, ведь у Сергея Викторовича имеется куча замов? Я всего лишь спикер дипломатического ведомства, — озадаченно поинтересовалась она, явно напрашиваясь на комплимент.

— Да, но в ранге заместителя Министра и Чрезвычайного и полномочного посла! Насколько я помню в подобных чинах первой и последней такой женщиной была Александра Коллонтай,[37] — разжигая тщеславие женщины, проворковал «комод». — К тому же — комсомолка, спортсменка и просто красавица!

— Ну, насчет спортсменки и красавицы я с вами спорить не буду, вам мужчинам виднее, — не стала та излишне скромничать. — Однако из комсомольского возраста, увы, уже вышла, — притворно горестно вздохнула Хазарова.

И тут Афанасьев решил слегка вернуть ее с небес на землю:

— Впрочем, если вы имеете что-то против нашей встречи, то я могу обратиться, например, к Тутову, Твердомолотову или на худой конец к Рябцову, — брякнул он первые из попавших ему на ум замов Калантарова.

— Нет-нет! — тут же вспыхнула Хазарова, быстро смекая, чем может для нее обернуться отказ от встречи. — Только не они! Я согласна. Когда и где?

— Сегодня. У нас на Фрунзенской, в «малом» кабинете, скажем так, часиков… в пять, — сказал Афанасьев, увидев растопыренные пальцы рудовской пятерни. — Пропуск я вам закажу, и вас проводят.

— А пораньше никак нельзя?! А то боюсь, что к этому времени, меня просто порвут на части послы и журналисты.

— Я и сам боюсь, что со мной к тому времени может приключиться та же история, — вздохнул он, разбивая женское сердце в материнской жалости.

— Хорошо-хорошо. Как скажете. В пять часов я буду у вас, — поспешила она успокоить диктатора.

— Вот и отлично! — разом повеселел тот. — Тогда до встречи!

— До свидания, — тоже на мажорной волне попрощалась та.

— Уф-ф! — произнес, отдуваясь и вытирая пот со лба Афанасьев. — Штучка, я вам скажу, еще та! Поговорил десять минут, а как будто вагон антрацита выгрузил.