Второй день на царствии

— Пожалуй, я с вами соглашусь, Тимоти, — после короткой паузы сказал О'Берн задумчивым голосом. — Мы с вами, чего уж греха таить, раньше во многом не соглашались, спорили и даже, я прекрасно знаю об этом, писали наверх докладные друг на друга. Но сейчас, в минуты крайней опасности для нас обоих, мы должны, хотя бы чисто из прагматических чувств объединиться во имя собственного спасения. А потому, вы можете в этом деле полностью рассчитывать на меня. И в подтверждение этому, вот вам моя рука.

С этими словами он протянул свою длинную и жилистую руку через стол для пожатия, чем противоположная сторона не преминула тут же воспользоваться для закрепления вынужденного союза.

II

25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, Воздухофлотский пр-т., д. 6, Генеральный штаб ВСУ.

«Э, нет уж, дудки, господа пиндосовцы, я на такое дело не подписывался, а потому болтаться в петле по приговору Гаагского трибунала не намерен, — рассуждал про себя Василий Васильевич, выставленный из кабинета штатовского представителя. — Это вам хорошо — вы не можете не игнорировать Гаагу, а у нас с Европой соглашение есть». Стоя на крыльце здания, из которого его только что турнули, с напутствиями, не предвещавшими ничего хорошего, он вытащил из нагрудного кармана телефон и быстро набрал номер Корнийчука.

— Сергей Петрович! — обратился он к Начальнику Генштаба, сразу, как только тот взял трубку. — Это Бурба вас беспокоит.

— Где вы?! Вы были у наших друзей!? Что они вам сказали?! — не давая раскрыть рот, закидал его вопросами Корнийчук.

— Да, Сергей Петрович, я тут стою возле здания СБУ. С друзьями нашими разговор уже состоялся, — ответил на поставленные вопросы Бурба.

— Результат? — отрывисто спросил Начштаба.

— Разрешите о результатах доложить лично? В свою очередь попросил он у начальства.

— Вот как?! — слегка удивился Корнийчук. — Видимо ваша беседа прошла не совсем гладко, если об ее результатах вы предпочитаете не докладывать по телефону. Ну, что же, хорошо. Тогда я вас жду у себя.

— Спасибо, — отрывисто и просто поблагодарил Бурба. — Через 15 минут я буду у вас в кабинете.

— Добро.

И действительно, через пятнадцать минут он уже стоял на пороге кабинета Начальника Генерального штаба. В глаза сразу бросилась нервная и суетливая атмосфера. Генералы входили и выходили торопливыми шагами, несли какие-то срочные бумаги на подпись, доставляли отчеты по отдельным частям, запрашивали распоряжения и указания. Вся обстановка говорила за то, что здесь вовсю идет подготовка к какому-то очень важному мероприятию глобального масштаба. Было видно, что паровой каток надвигающейся войны неумолимо набирает пары и вот-вот начнет свое движение в восточном направлении. Дождавшись момента, когда людской поток слегка ослабит свое течение, Корнийчук, видя замешательство начальника Головного управления разведки, вызвал по селектору своего секретаря и велел пока никого к себе не пускать ни под каким видом до особого распоряжения. Когда распоряжение было принято к исполнению, он невесело улыбнувшись Бурбе, от чего его и без того косой монгольский разрез глаз стал еще резче, указал на стул возле своего стола.

— Вот видите, — радостно завил он вошедшему, — как сразу вспучилось наше сонное болото?! Застоялись хлопцы! Все как один рвутся в бой.

— Вижу, — уныло протянул старший по званию, но младший по должности Бурба.

— По вашему тону, я понимаю, что встреча не имела ожидаемого успеха? — настороженно поинтересовался Сергей Петрович.

— Вы угадали, Сергей Петрович. Результаты более чем неоднозначные, — уже совсем пригорюнился Василий Васильевич.

— Вам не удалось убедить наших заокеанских друзей в нашей решительности и наших возможностях? — начал округлять свои глаза Корнийчук, сейчас чем-то смахивающий на актера Бронислава Брондукова на пике его популярности.

— Почему же не удалось? — слегка обиделся на неверие в свои возможности убеждения Бурба.

— Значит, они все-таки дали санкцию на проведение операции? — спросил сбитый с толку двусмысленными ответами разведчика Корнийчук.

— Вербальную, — нехотя признался Василий Васильевич, — но и эту малость они обставили немыслимыми, с моей точки зрения, условиями.

— Условиями, говорите?! Ну-ка, ну-ка. Это уже любопытно. Давайте-ка с этого места поподробнее.