Второй дневник сновидений

Я мрачно взглянула на нее из-под очков. В этом была вся моя мама. Речь шла о дне рождения одного типа из выпускного класса, которого я едва знала, и меня пригласили туда в качестве подружки Генри – так что было бы крайне глупо идти без него. Не говоря уже о том, что я вряд ли пропустила что-то интересное, даже если Флоренс утверждала обратное. Вечеринки все одинаковы: слишком много людей в замкнутом пространстве, слишком громкая музыка и слишком мало еды. Поддерживать разговор можно только криком, кто-нибудь всегда чересчур много выпьет и поставит себя в неловкое положение, а во время танца постоянно получаешь локтем в бок от соседа – в моем представлении веселье выглядело несколько иначе.

– Кроме того... – Мама наклонилась еще ниже. – Кроме того, если Генри вынужден нянчиться со своими младшими братом и сестрой – что, конечно, очень похвально – почему бы тебе ему не помочь?

Она попала прямо в яблочко, прямо в мою болевую точку. За восемь с половиной недель наших отношений Генри часто приезжал сюда, мы проводили время в моей комнате, в парке, в кино, на вечеринках, в школьной библиотеке, в кафе за углом[4] и, конечно, в наших снах. Но я ни разу не была у него дома.

Из всех членов семьи Генри я была знакома только с его младшей четырехлетней сестрой Эми – и тоже только во сне. Я знала, что у него еще есть двенадцатилетний брат Майло, но Генри редко говорил о нем и о своих родителях, точнее, почти совсем не говорил. В последнее время я не раз задавала себе вопрос, не держал ли Генри меня в стороне намеренно. Большинство фактов о его семье я выудила не у него, а из блога Леди Тайны. Оттуда я узнала, что его родители были разведены, что его отец был женат трижды и сейчас, видимо, планировал сделать женой номер четыре бывшую болгарскую модель, демонстрировавшую нижнее белье. Если верить Леди Тайне, кроме Майло и Эми у Генри было еще несколько старших сводных братьев и сестер.

Мама подмигнула мне, и я торопливо прогнала прочь эти мысли. Если мама подмигивала, то надо было ожидать какого-нибудь двусмысленного намека. И вгоняющего в краску.

– В прошлом я получала немало удовольствия, будучи няней. Особенно если детки уснули. – Она подмигнула еще раз, а Миа настороженно опустила нож. – Особенно хорошо я запомнила диван у Миллеров...

Как-то чересчур для домашнего «скоро-будет-Рождество» настроения воскресного утра.

– Ма-ам! – резко сказала Миа, а я тотчас же добавила:

– Не сейчас.

Мы уже не раз слышали о диване Миллеров. И меньше всего нам хотелось, чтобы мама рассказывала об этом за завтраком. Даже для собственной выгоды.

Не дав маме перевести дыхание (самое ужасное, что у нее было не просто несколько неприличных историй, но практически неисчерпаемый их запас), я быстро добавила:

– Я осталась вчера дома, потому что меня немного знобило. А еще мне нужно очень много сделать для школы.

И так как я рано ушла спать из-за выполнения секретной миссии, да еще и надев невероятно уродливую охотничью шапку, украденную у Чарльза, я с уверенностью могла сказать, что мне действительно было плохо. О том, что мы делали по ночам в наших снах, мы, конечно же, никому не рассказывали – да и, в любом случае, нам бы не поверили. И засунули бы в психушку, как Аннабель. Из присутствующих только Грейсон знал об этих штучках со снами, но я была совершенно уверена, что после событий, случившихся восемь с половиной недель назад, он шагу не сделал к двери из своего сна, и даже больше: он считал, что мы тоже держались подальше от всех этих коридоров. Грейсону никогда не нравилось разгуливать по чужим снам, он был убежден, что это страшно и опасно, и пришел бы в ужас, если бы узнал, что мы просто не могли оставить это занятие. И, в отличие от Генри, он бы назвал мои действия прошлой ночью безусловно аморальными.

К слову, мне пришлось дважды вымыть голову, чтобы избавиться от запаха овечьей шерсти, из которой была сделана шапка, но с волосами все-таки оставалось что-то не так. Кода Лотти принесла вторую порцию омлета (она сидела за столом рядом со мной), они начали потрескивать и встали дыбом, едва соприкоснувшись с ее розовым ангоровым свитером. Все засмеялись, один за другим, даже я захихикала, посмотрев в зеркало над комодом.

– Как дикобраз, – сказала Миа, когда я попыталась пригладить волосы. – Действительно, сегодня утром здесь самый настоящий зоопарк. Кстати, о зоопарке: для кого, собственно, этот лишний прибор? – Она указала на пустую тарелку возле Лотти. – Дядя Чарльз придет к завтраку?

Мы с Лотти обе вздрогнули при упоминании его имени: Лотти, вероятно, от радости, а я, скорее, виновато. Внезапно мы услышали, как открылась, словно повинуясь невидимому сигналу, входная дверь, и я попыталась приготовиться к худшему. Запах гари, который вдруг уловил мой нос, к моему облегчению, исходил всего лишь от тоста.