Второй дневник сновидений

Миссис Спенсер села. Как всегда в ее присутствии, меня охватило чувство, что я одета недостаточно тепло. Я мечтала о толстом свитере. И о еще одной порции кофе в огромной кружке.

– ВВЖ, – шепнула мне Миа.

– Что, прости? – прошептала я в ответ.

– Ведьма-в-Желтом – это слишком длинно. Можно называть ее ВВЖ.

– Согласна.

Я хихикнула. «ВВЖ» подходило ей целиком и полностью.

ВВЖ взглянула на нас неодобрительно (мама и Флоренс тоже – и в самом деле, перешептывание и смех за столом свидетельствуют о плохом воспитании), но, видимо, сочла, что обращаться к нам не имеет смысла.

– Грейсон, дорогой, а где милая маленькая Эмили? – вместо этого спросила она.

– Если ей повезло, то все еще спит в своей постели. – Грейсон снова взялся за яичницу и намазал маслом очередной тост. Примерно по семнадцатому кругу. Невероятно, он мог запихнуть все это в себя и не набрать ни грамма лишнего веса. – Милая маленькая Эмили.

Это прозвучало самую чуточку иронично? Я с любопытством уставилась на Грейсона. Эмили была его подружкой, она также училась в выпускном классе, была редактором школьной газеты, превосходной наездницей, но ее точно нельзя было назвать ни милой, ни маленькой. В сердце Ведьмы-в... э-э, ВВЖ для Эмили явно было отведено особое место – она никогда не забывала похвалить Грейсона за его изысканный вкус к женщинам, который он, очевидно, унаследовал не от своего отца.

ВВЖ недовольно вздохнула[5].

– О, я просто надеялась встретить ее здесь. Но сегодня, по всей видимости, позвали только прислугу.

Я поспешно взглянула на Лотти, но она ничего не слышала, так как слишком громко гремела посудой, стараясь приготовить идеальный чай.

– Лотти здесь живет, – возразила Миа, не приложив ни малейшего усилия, чтобы выглядеть доброжелательно. – Где она, по-вашему, должна завтракать?

Миссис Спенсер удивленно вскинула бровь.

– Ну, насколько я знаю, моя внучка была вынуждена уступить вашей няне комнаты в мансарде – там, видит Бог, более чем достаточно места.

Ну вот, опять.

– Мама! Мы уже столько раз это обсуждали. Нельзя ли поговорить о чем-то другом?

Эрнест уже не выглядел счастливым. И мама вцепилась в скатерть, словно боялась выпрыгнуть из-за стола и сбежать.

– Очень хорошо, сменим тему. Ты должен прийти и поменять батарею в моей пожарной сигнализации, Эрнест, – заявила миссис Спенсер-старшая. – У Чарльза сегодня посреди ночи сработала пожарная тревога, потому что батарея села. – Хорошо. Значит, он еще жив! – У меня случится сердечный приступ, если такое произойдет в моем доме.

Она демонстративно схватилась за свой охристый джемпер в том месте, где мог бы находиться кардиостимулятор, имей она в самом деле слабое сердце. Чего и в помине не было. Она была здорова, как бык.

– Вот, пожалуйста. – Лотти поставила перед ней чашку чая. – Эрл Грей с долькой лимона.

– Спасибо, мисс... э-э...

– Вастльхубер.

– Вастл-вистл, – повторила миссис Спенсер.

– Ах, можете называть меня просто Лотти, – сказала наша няня.

Миссис Спенсер уставилась на нее в ужасе.

– Это невозможно, – решительно сказала она и начала рыться в сумочке. Возможно, искала нашатырь.

– Как достала нас уже ВВЖ, – пропела Миа по-немецки себе под нос.

Никто из Спенсеров немецкого не знал, поэтому мы использовали его в качестве секретного языка. В исключительных случаях, конечно.

ВВЖ опустила в чай кусочек подсластителя из своей личной упаковки и размешала.

– Собственно, я здесь... Как вы знаете, каждый год в январе я устраиваю маленькую чайную вечеринку на Крещение.

– Маленькую – это хорошо, – пробормотал Грейсон, но его слова заглушил возглас Флоренс: «Я люблю, люблю, люблю твои крещенские чаепития, бабуля!» – как будто речь шла о самом веселом мероприятии всех времен.

Миссис Спенсер слабо улыбнулась.

– Ну, я надеялась, что мне не придется этого делать, но мои друзья спрашивают, а здесь, видимо, никто не хочет взяться за ум… – В этом месте она откашлялась и печально посмотрела на Эрнеста. – Мне не остается ничего другого, как распространить мое приглашение и на твое окружение, сынок.

Так как никто не отреагировал – мы с Миа промолчали, потому что не знали, что имеется в виду под «окружением», и раздумывали, не является ли это чем-то оскорбительным, – она со вздохом продолжила:

– Это значит, что я… – Она снова откашлялась и на этот раз посмотрела на маму. – Что я была бы очень рада приветствовать у себя в гостях тебя, дорогая Энн, и обеих твоих дочерей.

Невероятно, но она ухитрилась сделать так, что эти слова прозвучали, как приказ. Даю голову на отсечение, никогда ни один человек не произносил «очень рад» с меньшей радостью, чем она.

Эрнест, вероятно, подумал так же.

– Если ты... – начал он нахмурившись, но мама его перебила.

– Это очень мило с твоей стороны, Филиппа, – тепло сказала она. – Мы охотно придем, не так ли, девочки?

Прошло несколько секунд, и лишь потому что мама смотрела на нас глазами, полными надежды, мы выдавили из себя улыбку и кивнули.

Ну хорошо, на Крещение мы пойдем на английское чаепитие и станем объектом навязчивого интереса престарелых дам. Бывало и хуже.