Второй долг

Двигаясь вперед, каждый светильник уводил меня все дальше под домом, пока я не миновал свою собственную часть и оказался за холостяцким крылом.

Бункер был расширен гораздо дальше своей первоначальной постройки. Необработанные бетонные стены были тщательно модернизированы большими белыми известняковыми плитами и первоклассными средствами обслуживания.

Существовали бесчисленные хитрые изобретения, чтобы я мог быстро согреть Нилу.

У нас была парная, сауна и спа.

У нас было все, что можно было купить за деньги.

Но это все было недостаточно хорошим средством сейчас.

Я нуждался в чем-то большем, грандиозном... жарком.

Мне нужно было нечто, что нельзя купить за деньги: сила природы.

Запах серы окутал нас, когда я продолжал спускаться вниз по коридору во влажный мир под «Хоуксбриджем». Пещера была обнаружена после того, как была возведена первая часть зала. Работник умер от падения в отверстие при установке нового фундамента — в пещеру, на которую наткнулись по чистой случайности.

Природные источники довольно распространены в Англии — их охраняют те, у кого они есть, и являются общественной роскошью в таких местах, как Бат. Наши оставались семейной тайной для многих поколений.

Температура сапфировой воды, никогда не опускалась ниже сорока градусов по Цельсию. За всю историю. Она оставалась такой же, когда я частенько бывал здесь, и Жасмин с горничной посещали ее почти ежедневно, чтобы снять боль в ее атрофированных мышцах.

Влага капала с глиняных стен, шлепаясь тихо обратно в бассейн, откуда и появилась. Вечный круг смерти и возрождения.

Я не остановился, чтобы раздеться.

Нельзя терять время.

Прижимая Нилу крепче к своей груди, я спускался по ступеням, вырезанным в скале на дне источника. Каждый шаг приносил мне покалывание кожи и ожог. Я не мог справиться с такими теплыми водами сразу — я должен был немного облегчить погружение, позволить понемногу расплавить лед в моей душе.

Но сейчас, единственное, что меня волновало, — это повысить температуру тела Нилы.

Меня не волновали моя обувь и одежда.

Черт, мне было абсолютно наплевать на телефон и кошелек в кармане.

Все было несущественным; но желание исцелить ее прежде, чем это стало слишком поздно, было подавляющим.

Мало того, что я оставил шрамы на ее спине, но теперь я оставил ей шрамы от смерти.

Я должен исправить это. Быстро.

Когда теплая жидкость окружила мою талию, она украла вес у тела Нилы, почти вытаскивая ее из моих рук. Неохотно, я раскрыл свои объятия, позволяя ей плавать рядом со мной, бодро качаясь на поверхности воды.

Ее глаза не открывались. Она никоим образом не показала осознание того, что чувствовала тепло после того, как замерзла.

Сложенными чашечкой пальцами, я лил горячую воду над ее головой, торгуясь с холодом озера уступить место теплым объятиям весны.

Водопад за водопадом я лил на ее голову, стараясь не допустить, чтобы капли попали ей в нос или в рот.

Потребовалось слишком много времени.

Единственным звуком был тихий плеск воды, который просачивался сквозь мои пальцы

Каждая секунда ожидания ее пробуждения нарушала мое сердцебиение.

Я потерял счет времени. Мои глаза не покидали ее синие губы, и когда темный глубокий цвет начал исчезать, я, наконец, немного расслабился.

Ее пальцы больше не были кубиками льда, оттаивая благодаря теплой воде.

Когда она, наконец, начала пробуждаться, то задрожала.

Яростно.

Ее зубы стучали, а волосы запутались на поверхности, дергаясь с каждым дрожанием.

Прижав ее ближе, я обнимал ее, пока рябь проходила по воде от дрожи ее тела, расходясь кругами по бассейну шириной в три метра.

Каждое подергивание ее тела отдавалось во мне — я не думал, что когда-либо снова буду стойким.

Я продолжал лить воду ей на голову, которая каскадом стекала по ее замерзшим ушам, желая, чтобы ее щеки порозовели.

Ее мягкий стон был вторым знаком, что она жива. Однако, если она и знала, что я делал, то не показывала это — она отказывалась открывать глаза.

Я не винил ее.

Я бы тоже не хотел смотреть на человека, который все это сотворил.

Вздохнув, я прижал свой лоб к ее. Никакие слова не могли передать все, что я чувствовал. Поэтому я позволил тишине говорить за меня.

Я наполнил пространство огромным количеством сожаления. Сожаления за сегодня, за вчера, за завтра. За все, кем я был и кем не мог стать.

Я не знал, как долго мы находились в пещере под моим родным домом, но медленно тишина наполнилась больше чем просто печалью и извинениями. Она наполнилась потребностью: такой яростной и коварной, что я изо всех сил старался дышать.

Отстранившись, мои глаза встретились с темными глубинами Нилы.

Я нахмурился, когда она медленно выпрямилась, опуская ноги под воду. Ее руки двигались. Медленно и слабо она обхватила мое лицо.

Я застыл в ее хватке.

Вздох сорвался с ее губ.

Я бы позволил ей дать мне пощечину. Я бы позволил ей выпустить ярость. В конце концов, я заслужил это.

Я понимал, что она злилась. Цвет ее щек и блеск в глазах намекали на ее ярость. Я чувствовал, как ее нрав возрастает, так же как я ощущал небольшие водовороты термальных источников в воде.

Я кивнул, одобряя наказание.