Второй дом от угла… Страницы жизни семьи, республики, страны

Чайхана – излюбленное место отдыха старших по возрасту жителей, она готова принять их в любое время суток, здесь отсутствует понятие меню, так же как и временного распорядка работы. Нетронутыми остались те традиции, которые были не в тягость свободе общения, окружающая обстановка больше напоминала семейную атмосферу. По обеим сторонам улицы высятся глинобитные дувалы (ограждения из глины), виноградная лоза и плодовые деревья, из глубины дворов раздаются крики детей, блеяние овец…

Место и время нашей встречи с Бобом и Карлухой определено у подножия горы Аюб-Тоо. С Бобом мы ровесники, но он старше классом, одеты мы налегке, по погоде, рюкзак один на троих, в нем бутерброды и вода. Тропа петляет вблизи от скудных жилых домов, сараев, примостившихся на склоне возвышенности.

Мы играем в одной футбольной команде и обсуждаем досадное поражение в финале областной спартакиады школьников из команды шахтерского города Сулюкты.

– Как же так произошло, Карлуха, – с досадой говорю я, – ведь вели в первом тайме 3:0, считай, победа в кармане и желанная поездка во Фрунзе на республиканское первенство.

– В том-то и дело, в кармане, – сердито отвечает мой спутник. – Успокоились, потеряли цепкость, перестали бороться за каждый мяч.

– Нас как будто подменили, – ускоряя шаг в гору, продолжаю я.

– Наше с тобой обращение к команде на поле оставалось безответным, ушли в глухую оборону, – откликается Карлуха.

– Если бьют прицельно по воротам с близкого расстояния, – подает голос Боб, – то и Хомич пропустит мяч.

– Мы тебе в вину не ставим пропущенные мячи, – успокаиваю я вратаря, – здесь больше вина защитной линии.

– Потеряли спортивную агрессивность или выдохлись, заметно снизили остроту атак, – горячится вратарь. – Они противопоставили нам атакующий футбол, и защита у них была плотная, а Шамиль-вратарь, в отличие от первого тайма, преобразился – видимо, вломили ему как следует.

– Вот и нам не мешало бы поддать, Михаил Алексеевич очень расстроился, каждому тренеру хочется видеть плоды своего труда.

– Винить защиту, нападение или вратаря – бесперспективное дело, – говорю я. – Был же разбор полетов, наш наставник прав, трудно выделить игроков, которые бились по-настоящему за победу.

– Одним словом, шахтеры, вы знаете какого мнения они о своем городе? – спрашивает Боб своих товарищей и, не дождавшись ответа, продолжает: – У нас, они говорят, мостов как в Ленинграде, а татар как в Казани, вот какие ориентиры они ставят себе.

– Хотя город можно за пару часов пройти вдоль и поперек, предприятий и того меньше: две шахты, швейная фабрика, автобаза, молочный завод, а на футбольном поле гаревое покрытие.

– Это надо ставить им в заслугу, – дает свою оценку Карлуха. – При таких скромных возможностях, самый отдаленный город от центра области, а первенство выиграли.

– Им было предоставлено право формировать сборную области, – с обидой продолжает Карлуха, – и они воспользовались им, взяли в команду только одного, хотя могли двух-трех игроков дополнительно взять из нашей команды.

– Я видел все их игры и могу об этом говорить с учетом мнения наших друзей по команде. Ну что теперь махать кулаками после драки.

– Вероятно, их можно понять, – размышляю я. – Будет ли еще предоставлена такая возможность съездить в столицу? Вряд ли.

(Через четверть века Валентин Карев [Карлуха] привез команду юных футболистов области на первенство республики. Он позвонил мне, мы встретились, но те общие интересы были утрачены, дороги наши не пересекались в дальнейшем.)

Вот так, за разговором, незаметно мы добрались до Всесоюзной здравницы, к рощице вечнозеленой арчи. Я глубоко вдыхаю насыщенный смолистый запах…

Рощица располагает к привалу и перекусу.

Карлуха в одной руке держит хлеб с колбасой, другой подносит ветку разлапистой кроны к лицу, осматривает ее из этой арчовой дубравы.

Вступает в разговор Боб:

– Эффективность лечебной воды и лечебных грязей, вероятно, была бы не столь высока? – Он у нас философ, много читает о Робинзоне Крузо, Дон Кихоте, о Диккенсе и его светлом юморе, но бытовые английские черты нам были чужды и непонятны.

Размером лесок невелик, ствол деревьев лишен коры, структура его больше напоминает саксаул, крона обширная, пересекается с соседними деревьями. Она хорошо гармонирует с зеленой массой санатория, но отличается от арчи, растущей на склонах горных ущелий Тянь-Шаня, своими параметрами.

– Я знаю, здесь где-то рядом есть горячие источники и место, называемое Камнем любви. Жаль, что в наши планы не входит их посещение. Пусть вас это не огорчает, – взбадриваю я своих товарищей, – даже светового дня недостаточно, чтобы осмотреть здравницу и ее окрестности. Года два-три назад мы с одноклассниками посещали участников Кубинской революции, они находились здесь на лечении. Их больше всего впечатлили лечебные источники и розарии. И мы сейчас цветники увидим.