Второй дубль

Была подключена милиция, ибо никто не знал, кем она была. Следователи быстро вышли на дело о пропавшей десять месяцев назад девятнадцатилетней Дымовой Вере, которая исчезла из поезда, следовавшего в Москву.

Из районной Веру перевезли в краевую больницу. Молодой крепкий организм делал свое дело, и Вера постепенно снова обрела способность нормально двигаться и разговаривать.

Вот только по ночам ее еще долго преследовали кошмары, и Вера просыпалась с криком и со слезами на глазах.

Отец с братом приезжали в больницу так часто, как могли. Сестра была пару раз, маленькие дети и хозяйство не позволяли ей приезжать в город чаще.

Губы отца затряслись, когда он увидел ее, такую маленькую и жалкую, лежащую на больничной койке.

— Слава Богу, живая, — только повторял он, прижимая ее горячую руку к своим губам.

Вера выздоровела. Для ее семьи и речи быть не могло, чтобы Вера ехала обратно в Москву.

Но Вера не переставала думать о Владимире.

Отец рассказал ей, что спустя месяц после ее исчезновения приезжал к ним в село молодой человек, назвавшийся Владимиром, сказал, что из училища. Расспрашивал, что они знают о случившемся. После исчезновения Веры на селе то и дело возникали истории о молоденьких девушках, пропавших без вести в Ставропольском крае. Кто‑то говорил о маньяке, бушевавшем в регионе, а кто‑то утверждал, что девушек похищают чеченцы.

Брат, четыре года назад отслуживший в армии, знал, что похищения людей приобретали в Ичкерии все больший размах. Знал он и то, что на Северном Кавказе существовали невольничьи рынки, где за сходную цену можно было приобрести раба на любой вкус. Как и всякий товар в условиях рынка, пленники делились по категориям: социальному статусу, материальному положению.

Однажды Михаил своими глазами видел сбежавшего из чеченского рабства человека. Трудно было представить, что этот худой и изможденный мужчина с ужасающими шрамами от кандалов на ногах когда‑то, по его словам, весил сто десять килограмм. Он находился в рабстве четыре года. Днем он собирал черемшу. Цепь от кандалов прикрепляли к дереву, потом, когда участок был очищен, переводили к другому. И так весь сезон. Спал под деревом на цепи, как собака. Лишь случай помог сбежать этому человеку.

Всеми этими слухами и фактами Михаил поделился с Владимиром, когда тот рассказал, что был на железнодорожной станции, с которой исчезла Вера, расспрашивая местных в надежде, что кто‑нибудь что‑то видел или помнит.

Побыв дома и истомившись от неизвестности о Владимире, Вера все‑таки уговорила отца отпустить ее в Москву. Миша поехал с ней.

Вера была очень благодарна брату за эту самоотверженность. Как‑никак семья у него, двое маленьких детей, работа, а он все оставил и поехал с ней, чтобы защитить ее, не дать ей снова попасть в беду.

С вокзала они первым делом направились в общежитие, чтобы, если им разрешат, приютиться у девчонок. Вера не была уверена, сохранилось ли за ней место.

Сидевшая на вахте баба Валя сначала потеряла дар речи, а потом, когда оправилась от первого шока и начала говорить, ее было уже не остановить.

— Как же это, девочка, как же это? Ты где ж это пропадала? Мы тут совсем извелись, ничего о тебе не зная. Девчонки всю Москву на уши подняли.

— Баба Валя, все уже хорошо. Я жива. А вот это мой брат Миша, — оборвала Вера рассетовавшуюся вахтершу.

— Михаил, — представился брат.

Баба Валя, должно быть, хотела все подробно расспросить у Веры, но присутствие брата остудило ее.

— Баб Валь, а за мной место сохранилось?

— Да как же, деточка, мы ведь от тебя чай уже год ничего не слышали. Нет, к сожалению, порядки такие. Новенькую на твое место заселили.

— Баб Валь, нам бы перекантоваться несколько дней где‑нибудь. Мне в училище надо. Не знаете, может, кто‑то сдает?

Баба Валя наморщила лоб, стараясь вытащить из закоулков своей памяти какой‑нибудь подходящий вариант, но вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнула:

— Вот башка дурная! Да у нас тут недавно комната освободилась, девчонки только через два дня будут заселяться. Вы там с братом можете эти дни пожить. — И, обратившись к Мишке, добавила: — Но только ни‑ни, веди себя хорошо в женском общежитии, никаких глупостей.

— Честное благородное, — произнес Михаил, положив руку на сердце с таким убеждением, что баба Валя больше ничего не сказала и как‑то странно посмотрела на них обоих.

— Ну идите, комната двести шестнадцать, вот ключ.

Оставив ненадолго брата, Вера, прыгая через две ступеньки, побежала на пятый этаж к своим бывшим соседкам по комнате.

Дверь открыла Лерка и, не поверив сразу своим глазам, сделала шаг назад.

— Верка?! О Боже, девочки, Верка!

Девчонки окружили Веру, тиская со всех сторон.

— Дуреха, где ты была? Мы же тут все чуть с ума не сошли.

И Вера, сидя на чьей‑то койке, сквозь слезы вкратце рассказала, что с ней случилось год назад, после посадки на поезд в Москву.

— Вер, ты героиня, — наконец произнесла Лерка, после того как Вера закончила свой рассказ, который она свела к минимуму.