Второй футуризм. Манифесты и программы итальянского футуризма. 1915-1933

XIV Дж. Преццолини Фашизм и футуризм

Г. К. Честертон недавно написал, что в фашизме можно найти многие черты футуризма[127]. Вероятней всего, английский писатель высказал эту идею, не зная о дружеских отношениях между Муссолини и Маринетти. Как хороший музыкант, он лишь прослушал симфонию и сразу уловил созвучие одного инструмента с другим.

Довольно очевидно, что фашизм содержал некоторые элементы футуризма. Я говорю это без какой-либо попытки дискредитации. Футуризм искренне отразил определённые современные запросы и характерный миланский контекст. Культ скорости, влечение к сильным решениям, презрение к массам и одновременно захватывающий призыв к ним, склонность к гипнотической власти толп, экзальтация национальных чувств, антипатия к бюрократии – все эти эмоциональные позиции перешли из футуризма в фашизм почти в готовом виде.

Но в любой исторический момент можно найти общие черты в настроениях даже оппозиционных друг другу групп – вообразите, как легко должно быть найти их между действительно близкими группами.

В конце концов, нет необходимости вспоминать, как это делает последний футуристический манифест, что «футуристы были в числе первых интервентистов: заключённые в тюрьму за интервентизм во время битвы на Марне; заключённые в тюрьму с Муссолини за интервентистские акции в Риме 12 апреля 1915; заключённые в тюрьму с Муссолини в Милане в 1919 за фашистское покушение на безопасность государства и организацию вооружённых отрядов»[128]. Нет также необходимости вспоминать, как делает тот же манифест, что футуристы «создали первые объединения ардити и многие из первых фашей ди комбаттименто»[129].

Муссолини обладает «изумительным футуристическим характером» (это выражение уже стало историческим), как написала недавно одна футуристическая и фашистская газета. В этом нет никакого сомнения.

И всё же, позволяется ли после этого просить дальнейших разъяснений или даже выразить некоторые сомнения?

Я всегда защищал ясные представления. Я не политический деятель. Возможно, эти две черты, одна положительная и другая отрицательная, имеют между собой определённую логическую связь. Трудно действовать в мире политики, не обладая легкой путаницей в отношении идей.

Но как защитник ясных представлений, я не могу найти в развитии, которое в последнее время претерпевает фашизм, большого следа футуризма. Путь, по которому движется фашизм, причины того, что он таков как есть, и его текущие программы в целом враждебны программе и реальности футуризма как искусства.

Фашизм, если я не ошибаюсь, жаждет иерархии, традиции и почтения власти. Фашизм стремится вызвать духов Рима и классического прошлого. Фашизм желает оставаться в категориях мысли, прочерченных великими итальянцами и крупными итальянскими институтами, включая католицизм.

Футуризм, напротив, являет этому полную противоположность. Футуризм – это протест против традиции, борьба против музеев, классицизма и почитания учителей. «Манифест основания футуризма», который всё ещё рассылается в целях рекламы и пропаганды идей, и от которого поэтому ещё не отрёкся Исполнительный комитет Движения, утверждает, что футуризм желает «разрушить музеи, библиотеки, сокрушить морализм и всяческую оппортунистическую и утилитарную трусость»[130]. Как всё это согласовать с фашизмом, который пытается восстановить все наши моральные, даже моралистические ценности и который в качестве фона своих военных парадов любит использовать самые настоящие римские руины?

Футуризм – это искусство свободного стиха, свободного выражения, слов-на-свободе (даже упразднения слов в тактилизме и искусстве шумов). Фашизм вместо этого жаждет ещё более строгих школ, всеобщего обучения латыни и предлагает нам почитать память Де Амичиса и Мандзони как великих представителей итальянского ума[131].

Один чрезвычайно противоречивый пункт касается вопроса интернационализма. Фашизм – политическое усилие, которое является чрезвычайно итальянским. Он не способен образовывать альянсы с фашизмами в других странах или с движениями, которые заимствовали ярлык итальянского фашизма, а все прочие фашисты, также националисты до мозга костей, непременно настроены против итальянской нации. Например, венгерский фашизм своей единственной конечной целью имеет возврат Фьюме Венгрии.