Второй год войны

Стремительное течение враз подхватило его, к тому же уздечка мешала плыть, и он с внезапной тревогой понял, что до берега совсем не близко. Но Алеша знал, что доплывет. Он видел впереди себя, чуть левее, Турмана: тот уже выходил из воды неподалеку от сложенных под брезентом ящиков. Несколько бойцов готовились поймать его.

Алеша с трудом двигал руками, преодолевая течение. Наконец почувствовал под ногами дно, встал и побрел к берегу. Мокрая одежда липла к телу, ноги у него дрожали то ли от усталости, то ли от волнения. Навстречу ему спешил пожилой боец, с рыжими усами, в выгоревшей добела гимнастерке.

— Жив, малый? — спросил он.

— Жив, — с трудом шевеля губами, ответил Алеша.

— Еще немного — не выбраться бы тебе: там течение — не дай бог какое!.. Жеребец твой, что ли?

— Наш. Колхозный.

Вместе они подошли к группе красноармейцев, которые успели набросить на Турмана уздечку. Мокрая шерсть на жеребце лоснилась, он то и дело порывался встать на дыбы.

— Вот зверь! — восхищенно произнес коренастый молодой боец.

Его простодушные голубые глаза остановились на Алексее.

— Хороша скотинка! Возить будет ящики — любо-дорого!

Алеша испугался: выходит, ему не хотят отдать Турмана?.. Но рыжеусый красноармеец подошел к Турману, взял у молодого бойца повод и передал Алеше. Осуждающе проворчал:

— Дурья твоя башка — ящики возить на таком жеребце! Загубишь животное — вот и вся польза!..

Алеша с благодарностью взглянул на рыжеусого, накинул на Турмана свою уздечку и повел его к переправе.

5

На левый берег он переправился со следующим паромом, но это произошло уже после полудня. То ли он проголодался, то ли повлияло купанье в реке, но Алексей уже не волновался так, как утром, ожидая переправы. Завел Турмана на паром, прочно привязал его к жерди. Пока паром шел от одного берега к другому, он тревожился лишь об одном: как найдет свою бригаду.

Заволжье начиналось низким, шириной в несколько километров займищем. Это была пойма реки, густо поросшая лесом и кустарником, с многочисленными озерками, оставшимися от весеннего разлива. И все это займище было густо населено войсками. Здесь размещалось столько людей, машин, повозок, что найти односельчан было непросто. Но не успел Алеша отъехать от переправы, как навстречу ему кинулся Степан.

— Лexa! — заорал он еще издали. — Живой! И Турман цел! Во, Лexa, красота!

— Степка! — обрадовался Алеша. — Где все наши?

Оказалось, что бригада расположилась примерно в километре от переправы. Там, в лесной чаще тоже было полным-полно военных, рядами тянулись землянки и парусиновые палатки. На полянах торчали чучела для штыкового боя, в другом месте бойцы лежали в цепи, целились в мишени, в третьем — рыли аккуратные окопы: мелкие, поглубже и совсем глубокие.

Алеша вел Турмана на поводу, глядел по сторонам, всему удивлялся и не заметил, как очутился возле бригадного стана. Мать, увидя его живым и невредимым, все ж не удержалась и заплакала. У Алеши тоже защипало в глазах. Его окружили женщины и ребятня, все радовались за него, и только Антонов встретил так, будто ничего не случилось.

— Привел? — спросил он. — Ну хорошо, можешь отдыхать, сейчас нет срочных дел.

Алеша был немного разочарован словами бригадира: все же он надеялся, что Антонов хотя бы похвалит его… Впрочем, он скоро забыл о бригадире и обо всем пережитом.

За Волгой люди чувствовали себя в безопасности. Женщины стирали, чинили одежду.

Прошлое, даже самое близкое, даже утренняя бомбежка, теперь казалось дурным сном.

Не успел еще Алеша поесть как следует, а мать не успела еще порасспросить его обо всем, как пришел Степан и стал упрашивать:

— Тетя Аня, можно мы с Лешей к озеру пойдем?

Мать колебалась, должно быть, думала: их отпусти — сразу пойдут к военным!.. Потом разрешила:

— Идите, только чтобы не очень долго!

Степка с Алешей тотчас же скрылись в чаще. По пути к озеру Степка рассказывал:

— Пока тебя не было, мы в нашу бригаду приняли еще одну семью эвакуированных. Чудной такой дед! У него сети есть, он здесь рыбу ловит. Тут знаешь сколько рыбы?

Они вышли на берег лесного озера Алеше показалось, что это не озеро, а большая лужа, заросшая осокой. На берегу сидел худой костистый старик в синей косоворотке, с лицом в морщинах и с живыми веселыми глазами. Он возился с бреднем, и Алеше показалось сперва, что он нарочно запутывает сеть. Но старик, совершив какие-то ему одному известные действия, будто фокусник, развернул бредень на берегу. После этого подмигнул ребятам:

— Хороша рыбка, да крут бережок, верно?

Алеша и Степка переглянулись, Степка произнес неуверенно:

— Мы не знаем…

— И я не знаю, — живо подхватил старик. — Дай, думаю, пойду невзначай к озеру, закину бредень ненароком! Хотите помочь?

Ребята сразу согласились.

— Ну, так милости прошу к нашему грошу со своим пятаком!