Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

С рассветом началось наступление. Впереди глубокая балка, затем подъем на гребень с двумя курганами. Поля кукурузы и подсолнуха чередуются с участками уже снятого хлеба. Марковцы видят подымающиеся на гребень звенья цепей 3-й дивизии. Но тронулись и они. Их направление выпало как раз на два кургана. Никакой стрельбы, хотя и предполагали, что противник занимает позицию на гребне, так как видели на курганах его наблюдателей.

Батальон наступает двумя ротами в передней линии, имея остальные уступом за флангами. Он выходит на гребень с двумя курганами. Никого. Ни выстрела. В 3—4 верстах впереди, на слегка спускающейся местности, видна станица, за ней – Туапсинская железная дорога, станция, хутора… Все это на фоне Кавказского хребта. Не видно только противника, т. к. впереди все те же поля кукурузы и подсолнуха. Но нет сомнения – он где-то близко. Роты идут дальше. На всякий случай 7-я рота оставляет свои пулеметы на малом кургане, а 8-я, шедшая влево от нее уступом, – на большом.

Не прошли передовые роты и полверсты от курганов, как были встречены ливнем пулеметного и ружейного огня и, что поразило, – почти во фланг. Красные оказались всего лишь шагах в ста. Цепи залегли. Броситься в атаку? Для этого нужно изменить направление.

В атаку перешли красные. Они обрушились сразу же на фланг 7-й роты и даже на ее резервный взвод. Ожесточенная схватка в кукурузе. Отбиваясь штыками, рота отходит. Командир пулеметного взвода командует: «Огонь!» – и очереди пулеметов бьют по перемещавшимся и своим, и красным. Спасает положение левофланговая, шедшая уступом, 8-я рота: она частью своих сил бросается на красных, теснящих 7-ю роту, им во фланг, сминает и заставляет отходить. Но преследовать не может: она сама охватывается противником. Трещат с кургана очереди ее пулеметов. Противник отброшен в свое исходное положение. Горячие схватки были и у остальных рот батальона. Батальон остановился на линии курганов. Артиллерийский взвод, выехавший на эту линию, молчит: даже с курганов ему не видна позиция красных.

Ничего не видно, что делается вправо, где наступает 3-я дивизия. Да и наступает ли она? Там так же тихо, как тихо стало на участке батальона.

В офицерской роте большие потери; много убитых и раненых осталось впереди. Их нужно вынести. Вперед идут боевые цепочки, под прикрытием которых собираются жертвы боя. Началась перестрелка. Красные стали бить бомбометным огнем по курганам; выводят из строя всю прислугу одного пулемета. Нужно выяснить расположение противника и подготовиться к повторению атаки. Уже ясно – неудача и у 3-й дивизии.

Шли часы, и наступала ночь. Значит, атака с рассветом. Но… приказание: батальону отходить. Из этого сделан вывод: наступление на станицу, даже и конной дивизии, кончилось полной неудачей. Причины? Для марковцев была очевидна основная: наступление велось, как их батальона, так и 3-й дивизии, не прямо на позиции красных, а вкось, почему и был подставлен противнику фланг… Что же касается конной дивизии, то ее в бою не видели, а значит, она действовала в полном отрыве от пехоты. Удара кулаком не было. Совершенно очевидно, что и ее наступление постигла неудача.

Батальон отошел в балку Глубокая, где его ждали подводы. Раненые были отправлены в тыл, а батальон, забрав убитых, куда-то тронулся. Часа через два-три куда-то приехал и разгрузился. Через короткое время все уснули, не обращая внимания ни на голод, ни на жажду, ни на холод.

19 сентября. Просыпаться стали около полудня, когда так хорошо пригрело солнце. Проснувшееся сознание напомнило сразу же про минувший отчаянный бой в жутких полях кукурузы.

Стали осматриваться. Где мы? Ясно виден Кавказский хребет, железная дорога, хутора; вправо, верстах в восьми, в низине, какая-то станица (Преображенская). А где злополучная Старо-Михайловская? Судя по всему, она должна быть где-то влево и впереди. Вон «наши» два кургана! Теперь ориентировались полностью.

Хочется есть и пить. Послали подводы за водой и за всем, что можно раздобыть в степи, чем утолить жажду, а относительно еды можно потерпеть, т. к. сообщили, что должны прибыть кухни. И действительно, скоро они подъехали с готовой пищей, с хлебом и с водой. Наелись досыта, и даже еще осталось. Еще бы: ведь в батальоне многих не досчитывалось.

Свыше 150 человек выбыло из строя; из них убитыми около 30 и «пропавшими без вести» – 2, конечно, также убитыми, но не найденными среди многих убитых и раненых красных. Наибольшие потери понесла 7-я офицерская рота: до ста человек, из коих 22 убитых и 2 пропавших.

Невдалеке от бивака батальона рылась большая могила, в которую сложили убитых. За немногими исключениями, все носили следы ужасных штыковых ударов. Выстроившийся батальон пропел молитвы и «Вечную память», осторожно засыпал могилу и отдал последнюю воинскую почесть.

Вырос в степи холмик – могила с 30 марковцами. «Их же имена ты, Господи, веси». Поставили простой крест.