Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Вот в таком виде мы щеголяли. В скором времени у меня отвалилась подошва от сапога на правой ноге, и пришлось привязать ее веревкой. Вот какие «балы» и какие «эполеты» мы в то время имели! Вместо балов шли постоянные бои. Все время на нас наседала красная армия, очень многочисленная. Думаю, что нас было один против ста! И мы кое-как отстреливались, отбивались и даже временами переходили в наступление и оттесняли противника.

Таким образом мы докатились до Ставропольской губернии. Уже Кубань была освобождена от большевиков. Каждое утро, когда была ясная погода, мы любовались величественным зрелищем Эльбруса, кажется, это самая высокая гора в Европе – больше пяти верст. Действительно – зрелище потрясающее! И снежные вершины были окрашены восходящим солнцем в розовый цвет.

В Ставропольской губернии все было то же самое. Беспрерывные бои с переменным успехом, но в общем мы теснили красных к границе Кавказа с Грузией. Бои были очень кровопролитные. Помню один особенно большой бой. Были густые цепи красных, которые залегли перед нами, мы обменивались огнем… И вдруг среди красных наметилось какое-то смятение. Оказывается, это был только что приехавший в Добровольческую армию генерал барон Врангель, впоследствии Главнокомандующий нашей армии, и он, собрав свои конные полки, большей частью состоявшие из кубанских казаков, ударил во фланг красным. Ну, пало их очень много под ударами шашек, и наш командир дивизиона, знаменитый полковник Миончинский, который впоследствии там же в Ставропольской губернии погиб, убитый в бою под Шишкином, закричал нам: «Коня!» И мы все очутились в седле и помчались за отступающими красными войсками. Победа была полная! И, совершив довольно большой переход уже без всяких боев, так как все было очищено от красных, мы остановились в какой-то деревне.

Помню, 6 декабря – это день рождения Государя Императора – красные решили, что мы в этот день никаких шагов предпринимать не будем – тем более что был сильный мороз. Но мы решили наступать в этот день и пошли по направлению к Александровску (это маленький городок на самой окраине Ставропольской губернии). Подошли мы к этому городку уже поздно вечером, так как деревня, в которой мы ночевали, находилась от этого города верстах в двадцати или тридцати. И тут начался бой! Проблема и для них, и для нас была одна: или отбиться, или провести ночь в голом поле при большом морозе. Мы победили, выгнали красных, и все перемешалось…

Там меня послали на разведку, и, когда были на каких-то улицах слышны голоса, одни спрашивали других: «Какой вы части?» Пока наконец мы не наткнулись на красных и тогда после короткой схватки выбили их вон из города. Мы очень удобно расположились на ночлег в Александровске. Красные беспокоили нас очень мало, так как главные их силы были совершенно уничтожены конницей Врангеля. И только иногда на окраинах города попыхивала перестрелка, которая часто кончалась тем, что красные бежали обратно. Часть их скрылась в горах, другая – перешла в Грузию, где, вероятно, они были интернированы и разоружены. И таким образом, мы провели в Александровске недели две совершенно спокойно. За это время выяснилось, что Северный Кавказ совершенно освобожден от красных полчищ, и до нас дошли слухи, что нас перебрасывают в Донецкий бассейн, в Каменноугольный район. Мы начали движение в обратную сторону – к городу Ставрополю. И там в одной из деревень, где мы заночевали, я заболел. Скоро выяснилось, что своими средствами вылечиться нельзя, и меня отправили в полевой госпиталь. Там определили, что у меня воспаление легких в довольно тяжелой форме – очень сильная была температура.

Об этой болезни у меня сохранилось довольно хорошо одно воспоминание. На одной какой-то маленькой станции перед Ставрополем нас выгрузили из состава и положили на солому в станционные постройки. Мимо меня прошел доктор, который на минутку остановился около меня, послушал мое дыхание и довольно громко, не стесняясь, сказал: «Ну, этот кончается, так что больше ему ничего не делайте». Но все-таки какая-то сестра милосердия, которая следовала за этим доктором, вспрыснула мне камфару. Как это ни странно, когда я попал наконец в постоянный госпиталь в городе Ставрополе, мне стало лучше и я стал поправляться.

В конце концов я настолько поправился, что был из Ставрополя переведен по моему желанию в Екатеринодар, где в это время жили уже оба мои родителя: отец переехал из Киева в Екатеринодар и получил назначение членом Особого совещания при генерале Деникине, который командовал тогда Вооруженными Силами Юга России (так стала тогда называться Добровольческая армия).

В. Кравченко ДРОЗДОВЦЫ ПОД АРМАВИРОМ И В СТАВРОПОЛЬЕ [286]