Второй Легион

— Не для вас, — возразил Варош. — Вы слишком высокий.

Наталия нашла нас на пол пути. Она вынырнула между двух шалашей. Её глаза блестели, и у неё было хорошее настроение.

— Что вы сделали? — спросил я.

— Я погрузилась в камень, схватила его за ноги и затащила их по лодыжку в землю. Затем отпустила. Камень держит его в плену, — она широко ухмыльнулась.

Варош тихонько присвистнул.

— Неудивительно, что он испугался и запаниковал!

— Почему? — удивилась Зокора. — Разве здесь не знают о молотках и зубилах?

Мы переглянулись, Наталия начала хихикать, я тоже почти захохотал.

— Зокора, вы уникальны.

Она, не понимая, посмотрела на меня.

— Люди!

Мы подошли к левому краю толпы зевак. В главном канале. Один из охранников убежал в левую сторону. Здесь также находился склад с вызывающим зависимость хлебом.

До сих пор ещё никому не пришла идея принести молоток и зубило, или же эти инструменты были слишком ценными, чтобы кто-то имел их здесь. Странно было видеть то, как голени мужчины заканчиваются в камне.

Прошло много времени, пока охранник, который пошёл за помощью или чтобы доложить о случившемся, вернулся. Его сопровождала женщина, тоже в тёмной одежде. С её плеч спадала длинная накидка, почти касаясь сзади земли. Накидка двигалась на ветру, который больше никто не чувствовал. Я не смог разглядеть в ткани структуру. Она была похожа на тёмную тень, в которой больше ничего не было. Даже доспехи Зокоры были не такими тёмными.

На ней был серебренный обруч на высоте лба, одетый на капюшон, лицо прикрыто вуалью. Как и на нас, на ней был жилет, а на нём, рукоятками вниз, висело шесть узких кинжалов.

От неё исходил авторитет, и она шла, широко шагая; под просторной тканью угадывались длинные ноги и натренированное тело. Люди при виде неё отступали, никто не смел подойти ближе, оставляя между ней и собой по меньшей мере два шага.

— Кто-то важный, — выдохнул Варош. — Наталия, это была хорошая идея.

Когда она приблизилась, её опережало одно слово. Ночной Ястреб.

Уже только это слово заставило толпу вздрогнуть, и мы посчитали, что для нас тоже будет лучше отступить, выказав мнимый страх, чем открыто вставать у неё на пути.

Я вопросительно посмотрел на моих товарищей. Они пожали плечами. Видимо никто из них не слышал этого слова в связи с чем-то необычным. В моём сознание что-то шевельнулось, но я не мог точно вспомнить.

Когда она прошла мимо, я был достаточно близко, чтобы всё-таки увидеть структуру накидки. Она была похожа на кожицу между костяшками в крыльях летучей мыши и закреплялась не брошкой, как я подумал, а свободно спадала с её плеч, не считая двух шипов, исчезающих в шеи женщины. Накидка была живой и питалась её кровью. Я отступил ещё дальше, по какой-то причине это зрелище наполнило меня глубоким ужасом и отвращением.

Затем я вспомнил откуда мне известно имя. Ночной Ястреб. Так себя называли тайные агенты старой империи.

Я украдкой посмотрел на лицо женщины; она прошла так близко, что я смог разглядеть его под вуалью. Это было красивое, но жестокое лицо. Жизнь человека оставляет на лице свои следы.

У весёлого парня появятся морщины, соответствующие его сущности, показывающие, что он всегда смеётся. Но страх, скорбь и боль тоже оставляют не менее глубокие морщины на коже. Тип и число морщин подходит к сущности и возрасту человека и часто указывают на его нрав. Эта женщина казалось молодой. Похоже, глубокие морщины, въевшиеся в её кожу, появились преждевременно от презрения, высокомерия и жестокости.

Её глаза были тёмными, как у большинства людей Бессарина, при этом холодные и настороженные. Когда она обвела взглядом толпу, в которой я прятался, я трусливо присел. Я опасался, что её взгляд узнает меня… Страх, настоящую причину которого я не знал.

Я осторожно снова поднял взгляд. Она прошла мимо и теперь находилась в каких-то десяти шагах от мужчины, который раздавал эти шайбы из костей. Только один небольшой жест, и охранники убрали стол в сторону и поставили заключённого в камень скупщика краденного на ноги.

Она изучила камень, который удерживал его ноги, обошла вокруг него, опустилась на одно колено. Затем сняла свою чёрную перчатку и почти нежно провела голым пальцем по гладкому камню. Она медленно поворачивалась на коленях, её пальцы следовали по невидимому следу в скале.

Это выглядело бы смешно, как она, наклонившись, два пальца на земле, прослеживала этот только для неё видимый след. Но смешно не было. Это казалось угрожающим. Жалкие жители отступали, пока она не добралась до одной из стен канала, примерно в десяти шагах от скупщика краденного, пойманного в камне. Там она выпрямилась и остановилась, рука на камне, который она, казалось, задумчиво изучает.

Рука Наталии вцепилась в мою.

— Она видит меня в камне, — выдохнула она, и я различил страх в её глазах, которого там не было уже долгое время.

Ночной Ястреб вернулась к мужчине в камне, однако вообще не обращала на него внимания. Она обратилась к высокому мужчине с топором, который всё это время почти не сдвинулся с места.

— Кермил.

Тот встал перед ней на колени.

— Я служу, госпожа.