Второй медовый месяц

Звонок повторился, вежливый, но твердый. Уронив на пол полотенце, которым она была обмотана от подмышек, Эди влезла в ветхий купальный халат Рассела, обычно висевший на двери. На цыпочках прокравшись на площадку лестницы, она прижалась носом к стеклу, чтобы посмотреть, кто пришел.

На крыльце прямо под ней стояла молодая женщина в темном костюме, с портфелем. Темные очки, поднятые надо лбом, придерживали ее волосы. Эди уставилась на портфель: он казался знакомым, очень знакомым, словно она уже видела его прислоненным к стене возле входной двери. Портфель Рут. Повозившись со шпингалетом, Эди распахнула окно и высунулась наружу.

Рут подняла голову.

— Эди… — нерешительно произнесла она.

Эди смущенно пощупала свой гигантский голубой тюрбан.

— Вот, вымыла голову…

— Извините, — сказала Рут, — что я без предупреждения, но Мэтт сказал, что вы дома, и я…

— Мэтт сказал?

— Да, — кивнула Рут. — И предложил, чтобы я зашла к вам. Когда я сказала, что хочу с вами повидаться.

— Подожди, — велела Эди.

— Но если я не вовремя…

— Подожди, — повторила Эди, захлопнула окно и сорвала с головы тюрбан, а затем побежала вниз. Арси сидел в коридоре, заранее демонстрируя равнодушие к каждому, кто бы ни пришел. Эди подхватила его, прижала к груди и отперла дверь.

— Прошу меня простить… — скороговоркой начала Рут.

— Не извиняйся, — прервала Эди и отступила. — И вообще… я очень рада тебя видеть.

— Правда?

Эди удивленно посмотрела на нее:

— А почему бы и нет?

Рут протянула руку, чтобы погладить Арси.

— Понимаете, я боялась, что вы считаете…

Тяжелая капля с волос Эди упала на спину Арси, он передернулся и вывернулся из ее рук.

— Раньше считала.

— А-а…

— Но с тех пор случилось столько всего, что я… в общем, у меня изменились взгляды. А ты отлично выглядишь.

Рут пренебрежительно махнула рукой.

— Ты уж меня извини, — продолжала Эди, — я не только была в душе, но и злилась. Кофе?

— А можно… можно чаю?

Эди вскинула голову.

— Не думала, что ты пьешь чай.

— Я и не пила.

— Пойдем в кухню. Мне еще надо принести столько извинений, что я даже не знаю, с чего начать.

В дверях кухни Рут вздохнула.

— Как приятно вернуться…

— Вот как? Значит, ты расстраивалась?

— Да.

Эди взяла чайник.

Стоя у раковины спиной к Рут, ома сказала:

— И Мэтью тоже.

— Знаю.

— Рут, неужели ты не могла просто пойти на компромисс? — спросила Эди. — Неужели не могла сделать так, чтобы и он внес хоть какой-то вклад?

Рут медленно прошла по кухне и прислонилась к столу, поставила на пол портфель, сняла очки и аккуратно положила их на стол.

— Я пришла сказать вам, что я беременна, — произнесла она.

На миг Эди застыла. Потом закрыла воду и осторожно поставила чайник в раковину.

— Беременна?

— Да.

— А мне казалось, что вы с Мэтью не виделись с тех пор, как… расстались, — многозначительно возразила Эди.

— Он приходил на ужин, — объяснила Рут. — Ко мне в квартиру. Я сама его пригласила. Очень соскучилась.

Эди затеребила обеими руками воротник халата Рассела, туго сжала его вокруг шеи. И обернулась.

— А Мэтью знает?

— Разумеется.

— И… давно ему известно?

— Примерно две недели.

Эди закрыла глаза.

— Две недели…

— Да.

— Прости, но ты… намерена оставить ребенка?

После краткой паузы Рут ответила, едва сдерживая ярость:

— Да.

— Но если вы с Мэтью не…

— Этот вопрос уже решен, — прервала Рут. — Потому я и пришла. Чтобы посвятить вас в наши планы.

Эди нашарила рукой ближайший стул и рухнула на него, руки тряслись, словно она мгновенно постарела. На Рут она не смотрела. По взгляд уперся на коробку сухих завтраков «Изюм и орешки», которую кто-то оставил на столе.

— Но зачем нам понадобилось посвящать меня? И почему вы не пришли вдвоем? Не рассказали нее сразу нам с Расселом? Зачем надо было являться как гром среди ясною неба…

— Захотелось, — просто объяснила Рут. — Вы должны были все узнать. Потому что злились на меня.

— Ничего я не…

— Еще как злились, — повторила Руг. — У женщин всегда виноваты другие женщины. Я же оскорбила вашего сына. Я добилась большего, чем он. С вашей точки зрения, я утерла ему нос.

Эди поставила локти на стол, подперла голову руками.

— Ничего, когда-нибудь поймешь, — невнятно пообещала она.

— О, почему вы злитесь, и так понятно, — ответила Рут. — Само собой. Мне тоже нелегко: мало того что чувствую себя виноватой, так еще и злюсь на себя за это.

Эди убрала руки от лица.

— Ты бы лучше села.

— Ничего со мной не…

— Сядь, — велела Эди. — Сядь, а я заварю тебе чаю.

Она вскочила и принесла из раковины чайник.

— Твои родители знают? — продолжала расспросы она.

— Пока нет.

— То есть как?

— Они у меня на очереди, — сообщила Рут. — Поставлю их в известность на выходных.

— Но почему…

— Потому что мне хотелось сначала повидаться с вами. И сделать что-нибудь для Мэтью.

Эди круто обернулась.

— Мэтью незачем бояться меня!

— Дело не в этом, я просто хотела избавить сто от необходимости объясняться самому. Это мой долг — растолковать нам, как трудно женщине моих лет справиться и с материнством, и с карьерой, если и то и другое так много значит и требует стольких усилий, и как чудесно было бы, окажись вы на моей стороне. — Она помолчала и добавила: — Независимо от Мэтью.