Второй мир

— Просто стараюсь предусмотреть все возможности. — Мне показалось, что все просто. Почти все здешние знакомые Цюэ интересовались лишь своими гнусными потребностями, и вдруг один из них делится с сутенером какими-то более серьезными тайнами. — Его зовут Джим… а дальше?

Тибор ответил, не поднимая головы:

— Во Втором мире в ходу в основном имена. Джим — честный и славный. Не знаю, что у него за дела с Цюэ, но меня он ни разу не кидал. И не требовал того, чего хотят другие клиенты. Он говорит, что я похож на его сына. Мы много разговариваем. Обо всем. В самом деле… но больше всего — о жизни там, в Реале. Как-то не верится, чтобы он… ну, ты понимаешь… подстроил что-нибудь в таком роде. — Вдруг Тибор разволновался: — Ух ты, как все завертелось!

— Что там? — спросила Энди, наклоняясь к нему.

— Я вошел в Белый дом, — он дернул головой в мою сторону, — с помощью его кодов. В «Изумрудном городе» расплатились платежной карточкой президента. В каком-то торговом центре под названием «Свет надежды».

— Где он находится? — спросил я.

— 812К1129.

— Судя по номеру, одна из первых построек.

— Он потратил там девятьсот шестьдесят два доллара.

— На что?

— «Ресторанное обслуживание и аренда номера».

— Пошли! — Я вскочил.

— Тебя ведь ищут! — Энди проворно схватила лежащую на соседней скамье маску. — Вот, надень!

Я послушно взял маску. Тибор расхохотался.

Теперь я изображал Бигмак-Ножа, одного из популярнейших исполнителей в стиле кибербит. Такую музыку я терпеть не мог; сплошное «бум-бум-бум» и слова, которых не разобрать. Лично я люблю «Ганз-Н-Роузиз», с тех времен, когда в роке мелодия еще считалась главной.

— Ладно, — согласился я.

— Надень до того, как мы выйдем, — добавила Энди. — Иначе тебя сразу засекут камеры-шпионы!

Тибор расхохотался еще громче. Другие посетители даже глаз не подняли; благодаря мини-шифраторам в зале ничего не было слышно. Я схватил маску и надел ее. Мы вышли из киберкафе.

Пока мы ждали транспортера, я держался поодаль от них, снова и снова обдумывая то, что сказал мне Тибор. «Темные зоны» — участки, которые вот-вот начнут осваивать. Или, наоборот, места заброшенные, покинутые, где царил такой упадок, что доступ к ним пришлось временно закрыть. Формально «Темные зоны» находились под эгидой ООН. Туда допускались только застройщики, расширявшие границы «Изумрудного города». Карты допуска выпускались очень ограниченными партиями; с их помощью можно было проникнуть только в те участки, где предстояла застройка. Как только тот или иной кусок осваивали, карты автоматически аннулировались.

Два года назад правительство США обвиняли в том, что оно выпустило отдельные, собственные пропуска в «Темные зоны». Белый дом признал обвинения, но официально ответил: такие карты нужны в целях безопасности. Вопрос отпал сам собой, как только у репортеров появились новые лакомые кусочки. Буквы «БД» на номере, скорее всего, обозначают «Белый дом». Зачем им в «Темные зоны»? Может, хотят воспользоваться ими как аварийным выходом — на случай, если, например, кто-нибудь во Втором мире устроит покушение на жизнь президента? Нет, такое решение слишком уж очевидно. Как, впрочем, и все, что сейчас происходит. Смерть Цюэ могла в конечном итоге привести следствие к Тибору. В киберкафе «ПанкиМы» найдется достаточно свидетелей, которые наверняка часто видели мальчишку в обществе покойника; во всяком случае, им будет что рассказать службе безопасности, если их спросят. Тибора рано или поздно вычислят.

Вот что меня смущало. До сих пор над водой виднелась лишь верхушка айсберга — она манила за собой, как будто тот, кто похитил президента, вел нас заранее определенным маршрутом. Уж больно все гладко, слишком легко для моей подозрительной натуры!

Мы сели на следующий транспортер; я держался вдали от Тибора и Энди, но не выпускал их из вида. Камеры-шпионы разыскивают троих; ни к чему облегчать им задачу. Я сгорбился на сиденье и закрыл глаза. Транспортер несся по «Изумрудному городу». Усталость давала о себе знать; я слишком много времени провел во Втором мире и начал терять сосредоточенность. Силой воли я прогнал из головы мысли о похищении и стал вспоминать о том, каким «Изумрудный город» был раньше.