Второй пояс. Откровения советника

Стало быть, дела в Афганистане уже в ближайшем будущем будут обстоять не совсем хорошо. Даже совсем не хорошо.

А через пару дней наступил Международный женский день – 8 марта.

Это был обычный, ничем не выделяющийся день. С утра немного поморосил дождь, но часам к десяти сероватые облака разбежались в разные стороны, словно неуправляемое стадо баранов, и с неба засветило яркое кандагарское солнце. От испарения влаги стало неимоверно душно, и, спасаясь от этой невыносимой духоты, я забился в самую дальнюю комнату нашей «мушаверской».

Последние дни приходилось заниматься всяческой писаниной, разрабатывая многочисленные планы мероприятий, оформляя всевозможные справки и отчеты о проделанной работе, перепроверяя всевозможные ведомости и отчеты аж сразу четырех своих подсоветных. Обычная рутинная работа советника, и никуда от нее не деться.

Примерно за час до окончания работы в комнату вошел Мир Акай. Как-то загадочно улыбаясь, он взял меня за руку и произнес:

– Завязывай-ка ты с этой бюрократией. Завтра будет время – докончишь. У меня для тебя есть небольшой сюрприз. Собирайся – поехали.

Интересно, что это за сюрприз приготовил мне командующий в этот день?

На «ландкрузере» командующего мы поехали по дороге, ведущей в шестой район. Проехав недостроенное шестиэтажное здание, на втором этаже которого размещалась студия кандагарского телевидения, машина свернула влево и въехала в какой-то двор.

Посреди двора стояло массивное одноэтажное здание с узкими и высокими окнами. По всему было видно, что это был не жилой дом, а какой-то административный корпус. Вон и сарбоз с автоматом стоит у входной двери. По всему видно, часовой.

Мы вошли внутрь здания, и я сразу же ощутил приятную прохладу.

За дверьми оказался длинный коридор. Точно такие же характерные сводчатые потолки, что и у всех остальных зданий Кандагара, в которых мне приходилось бывать. Справа по всей длине коридора были окна, а слева однообразные двери с какими-то табличками.

«Школа», – мгновенно пронеслось у меня в голове.

– Мы находимся в женской средней школе, – словно прочитав мои мысли, тихо сказал Мир Акай. – Правда, в ней сейчас всего два класса: младший и старший. Но ничего не поделаешь – война. Родители не хотят отдавать своих детей на учебу. Боятся, что моджахеды взорвут школу и дети погибнут. Исламский комитет муджахетдинов неоднократно расклеивал листовки на стенах школы с угрозами в адрес учителей и учеников. Потому-то сейчас в школе учится не более тридцати учениц. В основном, это дети, родители которых занимают ответственные посты во властных структурах провинции.

– Если так, то почему же тогда школу охраняет всего-навсего один часовой? – поинтересовался я.

– Как один? – Мир Акай посмотрел на меня удивленными глазами. – А-а, это ты, наверно, имеешь в виду того часового, что стоял у входной двери?

Я утвердительно кивнул.

Мир Акай усмехнулся в свои пышные усы и, аккуратно взяв меня за локоть, подвел к ближайшему окну, через которое я увидел, как по двору школы дефилируют два вооруженных сарбоза. Когда мы заходили во двор, я их не видел. Видимо, они в тот момент находились на противоположной стороне двора.

– И это все? А почему в самом помещении школы нет охраны? – не унимался я.

– Еще два солдата сейчас находятся на крыше здания, – пояснил Мир Акай. – Там у них оборудованы огневые точки, откуда они могут отражать нападение моджахедов на школу. А в самой школе охраны не должно быть вообще, поскольку школа-то – женская.

– Не знал, что так серьезно у вас школы охраняют, – подытожил я. – Раньше на это как-то и внимания не обращал.

– А что теперь делать, – согласился со мной командующий. – Если бы ты знал, чьи дети учатся в этой школе, наверно, то же самое предпринял. А мне лишняя головная боль совсем не нужна. Ты бы видел, на каких машинах и с какой охраной эти школьницы сюда приезжают по утрам и уезжают по домам в обед.

– Сейчас вроде бы еще нет обеда, а школьниц что-то нигде не видно.

– Так ведь сегодня же женский праздник, – удивился моей некомпетентности Мир Акай, – потому они и не учатся. А привез я тебя сюда не для того, чтобы показать учащихся. Сейчас все поймешь.

В этот момент мы подошли к концу коридора, где он под прямым углом сворачивал влево.

Вывернув из-за угла, мы оказались в аналогичном коридоре, в котором вдоль стены рядами были установлены стулья. По четыре стула в каждом ряду.

Мама моя родная!

На стульях, спиной к нам, сидели женщины! Человек пятьдесят настоящих афганских женщин, без «целомудренных мешков» на головах.

Возраста эти дамы были всякого. Как говорится в таких случаях, на любой вкус, от пятнадцати до пятидесяти.