Второй пояс. Откровения советника

Второй танк стоял без одной гусеницы. Вообще-то гусеница была, но она лежала рядом с танком, аккуратно свернутая в бухту. Ну, братишки-афганишки, это вы уж совсем обнаглели. Да любой экипаж советского танка в самых что ни на есть полевых условиях, под «духовским» обстрелом, такую поврежденную гусеницу буквально за полчаса установит на место. А эти чудаки на букву «м» танк на ремзавод притащили. Или они действительно такие тупорылые, или же конченые разгильдяи.

У стоящего по соседству бэтээра не хватало двух колес – по одному с каждой стороны. Хотя все остальные колеса были на месте, в полной целостности и сохранности. О том, что бронетранспортер подорвался на мине, не могло быть и речи, поскольку никаких следов от подрыва и иных повреждений на его бронированном корпусе и ходовой части не было видно.

«Что-то тут не совсем чисто», – пронеслось у меня в голове. Вот только где именно «зарыта собака», в тот момент я никак не мог сообразить.

После того как мулла закончил свою молитву, с речью выступил сам Рафи. Он очень лестно отозвался о советских военных строителях, которые сделали такой щедрый подарок афганскому народу, после чего вручил им новенькие афганские медали.

Лица у мужиков сияли, как пасхальные яйца. Представляю, какой они сегодня закатят гужбан в своей общаге. Самое главное, вовремя успеть к их застолью с поздравлениями по поводу полученных наград – и считай, что веселенький вечер на сегодня нам всем обеспечен.

С ответным словом выступил «старшой» от строителей. Он поблагодарил министра за высокую оценку их скромного вклада в дело укрепления военно-экономической мощи Афганистана.

А потом – началось. Словно дырявый мешок прорвался. «Словесный понос» так и сыпался из уст чиновников, приглашенных на сие мероприятие.

В конце концов все, кто горел желанием, выговорились, и Рафи небольшими ножницами перерезал шелковую ленту, символически перегораживающую вход в главный корпус завода.

Словно по мановению волшебной палочки, невидимые доселе силы вдруг вдохнули жизнь сразу в оба дизельгенератора электростанции. Они взревели своими мощными моторами, закрутились роторы генераторов, и от импульса выработанной ими электроэнергии одновременно во всех помещениях завода вспыхнули лампы дневного света. Зашумели, завертелись, завизжали многочисленные станки, тихо стоявшие до этого в главном корпусе завода.

По всей видимости, это было задумано специально, так сказать, для большего эффекта.

Министру это очень понравилось. Он с важным видом ходил по цеху в сопровождении свиты чиновников и, оценивающе разглядывая каждый станок, интересовался у стоящих за ними рабочих достоинствами и недостатками советской техники. Работяги только кивали головами и знай себе талдычили: «Бисиор хуб, бисиор хуб». Стало быть, очень хорошие, эти советские станки.

Я немного отстал от этой делегации и решил просто побродить по цеху и понаблюдать за происходящими там делами. Подошел к токарному станку, у которого стоял совсем молодой афганец. Зажав в патрон станка металлическую болванку, он слой за слоем снимал с нее резцом серебристый металл. Делал он это с таким сосредоточенным видом, словно выполнял какую-то очень ответственную работу. Минут через пять от той болванки практически ничего не осталось, но зато металлических стружек под станком появилась огромная куча. Увидев, что Рафи ушел в другой конец цеха, афганец выключил станок и начал не спеша собирать эту стружку каким-то небольшим металлическим крючком. Рядом с тем токарным станком, на отдельном постаменте, стояло электрическое точило, возле которого примостился бородатый «бобо» в папахе. «Бобо» с усердием затачивал длинный металлический прут, высекая из него снопы искр.

Мне стало смешно от всего увиденного. Если «токарь» перевел в стружку целую металлическую болванку, то этот «бобо», по всей видимости, задался целью перевести в искры толстый металлический прут. Я осмотрелся кругом и увидел, что за остальными станками происходит то же самое. И для чего это надо было делать? Только ради того, чтобы показать министру, что станки работоспособные? Дуристика какая-то.

Прохаживаясь по цеху, я забрел в какое-то боковое помещение, посреди которого на массивном бетонном фундаменте был установлен пневматический молот. Что-то уж больно знакомое показалось мне в его очертаниях. Подойдя ближе, я стал искать заводской ярлык.

Мамочка ты моя родная!

У меня даже в горле перехватило.

На черной жестянке, прикрепленной четырьмя шурупами к станине станка, было четко выгравировано: «Астраханский завод кузнечно-прессового оборудования».

Родненький ты мой, землячок, да как же тебя угораздило загреметь в такую даль? Это ж сколько времени ты путешествовал по всему миру, пока попал сюда, на эту чужбину? И что ты собираешься здесь ковать, железная твоя душа?