Второй пояс. Откровения советника

Шакур Джан с иронией наблюдал за тем, как, перекрикивая друг друга, выступали маоисты. Затем их сменяли представители сразу двух крыльев НДПА. Их выступления вызывали некое отвращение у Шакур Джана, поскольку ничего путного в выдвигаемых ими лозунгах он так и не услышал. Одна демагогия. Ишь чего захотели – национализировать земли! А кто вы такие, чтобы отбирать землю у моего отца? Вы ее ему давали? Эта земля со временем будет принадлежать мне, и никто ее ни у меня, ни у моего отца не отберет. Руки коротки!

Больше всего Шакур Джану нравились выступления «Инженера» – Гульбеддина Хекматиара.

Среди студентов ходили разговоры, что «Инженер», будучи студентом университета, при короле Захир Шахе почти год сидел в тюрьме «Пули Чархи». А посадили его туда только за то, что он поливал грязью самого короля и все его святое семейство. Пришедший к власти Дауд выпустил из тюрьмы всех политических, в том числе «Инженера», и тот снова вернулся в университет.

Пламенные речи «Инженера» в корне отличались от речей других ораторов. Практически он старался никого не критиковать, дипломатично обходя наиболее болезненные вопросы. Но выступления его были поставлены так, что их можно было принимать как руководство к немедленному действию. «Инженер» ратовал за процветание Афганистана под знаменами Ислама, и только Ислама, поскольку считал, что строгие правила поведения человека, прописанные в Коране, позволят держать в узде и коррумпированных чиновников, и весь горячий афганский народ.

Шакур Джан перестал посещать митинги, проводимые ораторами НДПА и маоистами, отдавая предпочтение только выступлениям «Инженера». Их тезисы он записывал в отдельную тетрадь в зеленой обложке, которую завел специально для этого.

Так, незаметно для себя самого, Шакур Джан и втянулся в политику.

А однажды, после очередного митинга, набравшись смелости, он подошел к «Инженеру» и высказал свое искреннее восхищение его политической прозорливостью.

Хекматиар с любопытством посмотрел на молодого человека с горящими глазами и, безошибочно определив в нем одного из своих фанатичных последователей, предложил вступить в организацию «Мусульманская молодежь». У Шакур Джана едва не перехватило дыхание. Он, не задумываясь, согласился с предложением «Инженера» и в тот же день стал кандидатом в члены этой организации с испытательным двухмесячным сроком.

И закружилась карусель.

Сидя на лекциях, Шакур Джан не слушал, о чем там говорят преподаватели. Забившись в дальний угол аудитории, он только делал вид, что конспектирует лекцию. А занимался он совсем иным делом – добросовестно писал копии всевозможных воззваний своей организации. Эти листовки он затем подбрасывал в сумки своих же однокурсников, втихаря расклеивал на стенах университета и за его пределами. Большего объема работы от такого кандидата, как Шакур Джан, пока и не требовалось.

Через пару месяцев «Инженер» лично вручил Шакур Джану удостоверение члена своей организации. Шакур Джан обратил внимание, что в документе не было фотографии, а в графе «Имя» было вписано – «Гафур». Он хотел было спросить у «Инженера» в чем дело, но тот, уловив недоуменный взгляд, успокоил его:

– Нашей организации предстоит много сделать, чтобы претворить в жизнь свои идеи. Не всем они нравятся, и поэтому у нас имеется очень много противников. Пройдет время, и мы обязательно победим. Но до этого всем нам придется пройти тернистый путь. Тебе нужно еще многому учиться, чтобы занять достойное место в рядах нашей организации. Самый первый урок тебе был преподнесен сегодня. Никто из посторонних людей не должен знать твое истинное имя. С этого дня ты для всех членов нашей организации, в том числе и для меня – Гафур. И если в рядах нашей организации найдется изменник, он никогда не узнает, кто ты на самом деле. Возможно, уже в ближайшее время всем нам придется заняться более серьезными делами и перейти от разговоров к действиям. Наши враги тоже не будут дремать и объявят за нами охоту. Вот тут-то и пригодятся тебе навыки конспирации.

Гульбеддин оказался прав на все сто процентов.

Дауд, не пожелавший укрепления власти теологов и их последователей, развернул широкомасштабное наступление на священнослужителей. В тюрьму было брошено все руководство Кабульского муфтията, а мечети, в которых громче всех велась антидаудовская пропаганда, были просто-напросто закрыты.

Простые афганцы, недовольные Даудом и его окружением, начали устраивать погромы по всей стране, требуя отмены репрессивных мер, принятых властью по отношению к муллам.

Антиправительственные волнения в народе были только на руку Гульбеддину. Воспользовавшись благоприятным моментом, он вошел в сговор со старейшинами ряда племен и с их помощью совершил вооруженное восстание в Панджшерском ущелье. Не дожидаясь распространения заразы по всей стране, Дауд ввел туда войска, которые разогнали практически безоружных возмутителей спокойствия, а Гульбеддин, не дожидаясь ареста, сбежал в Пакистан.

На некоторое время в Кабуле стало немного спокойней.