Второй пояс. (Откровения советника)

«Сизый нос» по очереди представил помощников Варенникова афганцам. Мир Акай, буквально через минуту обратившийся к ним с каким-то вопросом, здорово оконфузился, перепутав их имена.

Дабы не утруждать себя головоломками, Михалыч пошел по пути наименьшего сопротивления. Он с ходу дал полковникам «погоняла». Старшему по возрасту, то есть Александру Ивановичу, он дал прозвище «седой полковник», поскольку тот действительно был седым, и постарше по возрасту, а Николая Ивановича прозвал «помощником седого полковника». С легкой руки Михалыча эти кликухи к ним так и прилипли. По крайней мере, в общении между нами.

Видимо, из-за нежелания глотать дорожную пыль «седой полковник» со своим БТРом возглавил нашу колонну, и теперь эту самую пыль вынуждены были глотать мы.

Ехали без спешки, и мне показалось, что прошла целая вечность, пока добрались до первого царандоевского поста. Пришлось второй раз лазить по крысиным норам, осматривать кишмиш-хану с огневыми точками и казарменное помещение.

То же самое произошло на втором и третьем постах. Даже как-то скучновато стало.

На третьем посту «седой полковник» проявил инициативу и, вызвавшись быть гидом, потащил всех в блиндаж с обезвреженными противотанковыми минами. С момента предыдущего визита на этот пост куча из мин заметно подросла, что свидетельствовало о том, что «духи» ни коим образом не снизили своей боевой активности…

Я уже давно приметил, что при подготовке подобного рода поездок афганцы совершенно безалаберно относятся к соблюдению режима секретности. И чем выше начальник, тем больше людей вовлечено в подготовку мероприятий, связанных с его перемещением по провинции. О том, что именно сегодня для высокопоставленных афганцев был спланирован тур в «зеленку», по всей видимости «духов» предупредил кто-то из их осведомителей. Подтверждением тому было нападение, совершенное «духами» предыдущей ночью на позиции четвертого поста. А ведь этот пост был конечной целью нашей сегодняшней поездки.

О нападении на пост мы узнали от Мир Акая, пока ехали с ним на «броне». Но даже он не знал всех деталей происшедшего. Известно было только одно — атаку «духов» удалось отбить, и не последнюю роль в этом сыграли шурави, расположившиеся на пятом и шестом постах. Им самим сейчас нелегко приходилось на этих постах. Окруженные со всех сторон «духами», они и днем и ночью вели с ними ожесточенные бои.

Зная о том, что произошло этой ночью, командование Бригады приняло меры для безопасного проезда нашей группы к четвертому посту. Группа саперов под прикрытием БТРа с десантниками дважды прошлась по участку дороги между третьим и четвертым постами, и, обнаружив две «итальянки», подорвала их на месте установки.

Уже на подъезде к четвертому посту мы услышали тявканье ДШК. Огневая точка «духов» располагалась примерно в трех километрах к северу от поста, и вражеский пулеметчик не смог с первого раза поразить цель. Несколько крупнокалиберных пуль со свистом пролетели над нашими головами и упали где-то в виноградниках. Взлетевшие вверх фонтанчики пыли от недолетевших до нас пуль второй очереди свидетельствовали о том, что пулеметчик скорректировал стрельбу. Еще одна такая корректировка, и нам хана. Все, кто сидел на нашем БТРе, мгновенно перескочили на его левый борт, укрываясь броней от пуль противника.

Третья очередь ДШК пришлась по БТРу Второго Армейского корпуса, который двигался сзади нас. Оболочка одной из крупнокалиберных пуль при ударе о броню разлетелась на несколько частей. Один из осколков попал в руку генерала Ацека, а другой влетел в ягодицу его ординарца.

По прибытии на четвертый пост раненым была оказана необходимая медицинская помощь. Правда, все присутствующие на посту военнослужащие сначала подняли на смех ординарца. Но когда у того суконные брюки насквозь пропитались кровью, до «шутников» наконец-то дошло, что ранение довольно серьезное.

Командир поста доложил Мир Акаю о ночном происшествии, попутно показав убитых «духов», трупы которых лежали в большой траншее. Убитыми были трое подростков в возрасте не более четырнадцати-пятнадцати лет. По всей видимости, они в свое время «ошкурили» пленного или убитого сарбоза, сняв с него все, что можно было в таком случае снять. Ноги одного подростка были обуты в высокие армейские ботинки, шнурки из которых кто-то уже успел вытащить. А может быть, их и не было вообще. На втором подростке были надеты солдатские брюки, которые были почему-то приспущены. Скорее всего, они сползли в то время, когда труп перетаскивали волоком, взяв его за руки. На третьем подростке, поверх национальной одежды, был надет суконный китель, какой обычно носят царандоевские сарбозы. Только у одного из «духов» было смертельное ранение в голову. Скорее всего — осколочное. У двух других подростков следов ранений не было видно. Складывалось впечатление, что они прилегли поспать, да так и не проснулись. Не знаю почему, скорее всего машинально, тыльной стороной ладони прикоснулся к их лбам. От кожи исходил мертвецкий холод.